Лорен Хит
Горький привкус его поцелуев
Посвящается удивительной Джесси Эдвардс
Пролог
В холодный и мрачный вечер 15 ноября 1858 года жизнь Эдварда Олкотта изменилась навсегда. От полного отчаяния его спас брат Альберт. В ночь, когда их родители погибли в ужасном железнодорожном происшествии, брат-близнец, будучи старше Эдварда всего на один час, стал графом Грейлингом в возрасте семи лет.
Через несколько дней Альберт держал Эдварда за руку, когда они послушно сидели перед гробами их родителей. Вечером после похорон Альберт забрался к Эдварду в постель, чтобы ни один из них не чувствовал себя потерянным и одиноким. Пока они ехали в Хэвишем-холл, чтобы стать подопечными маркиза Марсдена, именно Альберт невольно разрешил Эдварду излить свой гнев и разочарование от несправедливости жизни. Они постоянно толкали и били друг друга, пока солиситор[1], с которым они путешествовали, не рассадил их в разные углы. Оставшись на попечении маркиза, вдали от родного дома, Альберт уверил Эдварда в том, что все будет хорошо, что их жизни связаны еще с утробы матери и поэтому они всегда будут вместе. Альберт был его якорем, его утешением, единственным, кто неизменно находился рядом с ним.
А теперь она украла его у Эдварда благодаря своим шелковистым черным волосам, изумительным голубым глазам, сладкому смеху и нежной улыбке. Леди Джулия Кенни. Альберт был ослеплен ее красотой, ее изяществом и обаянием. Это позволило ей занять бо́льшую часть времени брата прогулками в парке, катанием по Темзе, посещениями театров, ужинами и, упаси господи, поэтическими вечерами. Она ограничила его общение с близкими, заставила отказаться от пристрастия к выпивке, блуду, азартным играм и путешествиям. Через шесть недель герцог Эшбери, виконт Локсли и Эдвард отправлялись в поход на Дальний Восток. Эдвард хотел, чтобы Альберт присоединился к ним. Он и собирался это сделать, пока леди Джулия не попросила его не уезжать. Альберт в мгновение ока отменил все планы на совместную поездку, дабы исполнить ее желание.
Ей удалось обвести брата вокруг пальца, лишь слегка похлопав ресницами и взмахнув веером. Это недопустимо. Женщина не должна в такой степени влиять на мужчину и контролировать его жизнь.
Эдвард не знал, почему он последовал за ней из праздничного зала в тихий тенистый сад, почему остановился, наблюдая, как она сошла с тропинки и скрылась среди зарослей кустарников и трельяжей с розами. Он знал только то, что не может потерять Альберта.
С минуту поколебавшись, Эдвард пошел к затененному месту, куда вел слабый свет газовых ламп. Он ступал осторожно, а когда его глаза привыкли к темноте, увидел, как она откинулась на кирпичную стену. Губы Джулии расплылись в обворожительной улыбке, а сама она выглядела чрезвычайно довольной, когда заметила его.
Он подошел ближе и, несмотря на темноту, увидел обожание в ее глазах. Ни одна другая женщина никогда не смотрела на Эдварда так, как будто каждый ее вдох был сделан ради него одного; так, как будто она существовала только для его удовольствий. Он почувствовал, как все внутри него сжалось, а по телу разлилось пьянящее чувство превосходства и решительности.
– Я думала, ты никогда сюда не придешь, – ангельским голосом прошептала она.
Прежде он не испытывал подобного искушения. Казалось, все силы покинули его, и он не мог сопротивляться сирене, представшей перед ним. Он ничего не понимал. За все свои двадцать три года он не встречал женщину, способную вызвать в нем такой водоворот ошеломляющих и тревожных эмоций. Эдвард должен был уйти, но она притягивала его, словно была создана для него богами.
Эдвард взял ее лицо в свои ладони, ощутил ее ритмичный пульс и провел большим пальцем по ее щеке. Джулия мягко вздохнула и одарила его томительным взглядом.
Он знал, что это неправильно, знал, что будет жалеть об этом, но не мог мыслить и действовать рационально. Наклонившись, он взял то, на что не имел никакого права. Он прикоснулся к ее губам так, как будто они всегда принадлежали и будут принадлежать ему.
Она снова вздохнула. Ее мягкое мяуканье отозвалось в нем яростным желанием. Притянув ее ближе, он наклонил голову и поцеловал ее глубже, скользнув языком в ее сочный рот. По вкусу она напоминала дорогое шампанское с нотками клубники. Ее тонкие руки обхватили его шею, а пальцы впились в густые светлые кудри. На этот раз ее вздох превратился в приветственный стон. Время, казалось, застыло, как часы в Хэвишем-холле. Ни тиканья, ни движения рук, ни звона колоколов.
1
Солиситор (англ.