Ливеркалп замер. Он стал декорацией для пьесы о Небесной войне, стал иллюстрацией конца жизни. Конца жизни целого народа. И народ этот, строивший эти потускневшие, грязные бункеры, уже не вернётся сюда. О его существовании помнят лишь камни и метал. Дварфы Грухздума больше не покоряют небеса, в наполированных сталитовых бункерах не отражаются уже вереницы их самолётов, не прибывают на полосы их бипланы, не звучат голоса диспетчеров. Небесная война закончилась для целой нации. С ужасом вдумывался я, что когда-нибудь она закончится для всех нас. Закончится так же.
Для меня эта поездка – не экскурсия в прошлое дварфов.
Для меня этот застывший город – очередная картина будущего. И создала её не Пропасть под ним. Создала её Пропасть в наших душах.
- Цольга, приём.
- Плиём.
- Пока я двигаюсь к зданию компании, не могла бы ты… поведать мне историю дварфов? И Грухздума.
- Что именно?
- Общую информацию. Как жил Грухздум. Как организован был, какую политику вёл…
Цольга задумалась. Я уж думал, сейчас скажет, чтобы я шёл в… библиотеку Цитадели на Штрайсклайфендамм.
- Ню, смотли. Глюхздюм был гигантским госюдалством-колполацией. Сама их жизнь была одним большим плоизводством. Типа Балахолки, тока товалы и юслюги были почестнее. Жизнь опледелялась огломной компанией, занимающейся голнодобычей. Политика тож. Во главе госюдалства стояли самые зажлатые…
- Ага, понял, олигархия…
- Да, олигофленическая… олигохленическая…
- Чвикликс говорит: олигархическая, дура!
- Олигалхическая леспюблика. Типа. По фактю. На деле – колполация, лазмером с госюдалство, котолым уплавлял Совет дилектолов. Двалфы так и звали Глюхздюм – Колполация. Занимались они алмазами, самолётами. Плоизводство ю них было такое – Цалство обоссалось как-то, когда Колполация на пике была. Двалфы были глажданами Колполации. Совет плинимал лешения по глажданствю в своей компании, двалфы пассполта имели. Тех, кто чё-то хелово делал, тех лишали пасполта, но не гнали, как вы, а в кабалю их засовывали, пока не отлаботают плаво быть частью компании. Я знаю, что Глюхздюм не считал всех двалфов глажданами. Они заключали контлакты с населением. Те, кто холошо лаботал, получали такие пливелегии. Двалфы постлоили пелвый самолёт в миле, плидюмали сейсмиттелы, лазвивали химию, солнцеведение и лобототехникю какюю-то.
Я поразился глубине знаний Цольги.
- Откуда ты это узнала? Вычитала?
Цольга вздохнула. Грустно.
- От длюга. Двалфа.
Я не мог поверить. Я подумал, она шутит.
- Ты…
- От двалфа. Того самого, легендалного. «Единственного из двюх».
Не верилось. Но я напомнил себе, что это Цольга рассказывает.
- Того… того, который летает на самолёте, оснащённом пулемётом Гатлинга? – спросил я.
Цольга не ответила.
- Чвикликс говорит: это правда. От Снейка Гатлинга. «Единственного из двух».
Я промолчал. Стало так тихо. Так грустно. Я уловил это.
«Снейк»… Это имя с такой же грустью произнесла Тень, которой доставили мы документы…
Пейзаж за окном рисовал всё ту же картину. Пути, застывшие на них вагоны, станции, по которым пыль гонит ветер.
- Как они исчезли все сразу? Все, кроме двух?
Это были мысли вслух. Не хотелось донимать товарищей больше, но я не сдержался.
Мои друзья думали.
Командир нарушил молчание.
- Чвикликс говорит: они изобрели летательный аппарат на реактивном топливе. Его мощь способна была вывести их в космос, на так называемую орбиту. За год до запуска был объявлен общий сбор. Агрегат этот мог вместить почти весь Грухздум, но сбор был типа праздника, так или иначе. Были те, кто были против. Вот все и собрались. Может, если не прилетел, то это означало потеря паспорта или контракта. Время тогда для дварфов было сложное, на самом деле. Корпорация всрала весь бюджет в этот проект, надеясь хапануть престижа, а то и в космосе чё словить. Жёстко Грухздум политику вёл. Поэтому никому из дварфов не хотелось лишиться покровительства. Были, может, и те, кому Грухзудм по боку был, но неизвестно.
- В тот день их хлень взлетела не очень высоко. И тют же люхнюла вниз. Плямо на Глюхздюм. Она юничтожила всех и всё, вызвав катастлофу такюю, что к самомю Глюхздюму и не плиблизишься тепель. Там всё тепель самое стлашное: от вледных веществ до гюбительных энелгий. Двалфы погибли, а те, что жили в недлах мателика, подземно, навсегда заточены там. Лишь двое спаслись.