Надежды в мире Пропасти часто рушатся. Но часто они сбываются. Сбываются странно.
- Мы нашли «Грач», - объявила Минерва, лишь только вернулась за стол.
У меня посветлело на сердце.
- Свяжемся?
Минерва явно была напряжена. Думала.
- Мы связываемся. Они не отвечают.
Я вздохнул. Подумал про передатчик в ухе. Он молчал.
- Но мы на хвосте. Нужно не терять моих товарищей.
Капитан облизнула губы.
- Не терять для «Иглы» несложно. Тем более, движется самолёт не ахти как быстро. Но… есть сложность. Впереди, как мне доложили, развернулось сражение.
Я вздохнул, шумно, разочарованно. Вот и на тебе!
- Обойти не получается?..
- Обойти можно. Но мы…
- Потеряем «Грач».
Минерва кивнула.
Я с силой сжал авторучку, чуть не сломал.
Конец записи.
11, Либерфольсс, 940 г. Закат.
11, Либерфольсс, 940 г.
Борт «Грач».
Бортовой журнал экипажа.
Закат.
Я спешил наверх, на палубу, хотя капитан сказала мне оставаться внизу.
Суета вокруг воцарилась на первый взгляд дикая. Глянув на такое, любой ветеран-капитан Царства фыркнул бы пренебрежительно, а то и сплюнул бы смачно. Казалось, пираты совершенно не готовы к тому, что, собственно, является их призванием да промыслом. Но всё это было лишь поверхностным ощущением.
Поверхностным взглядом человека, незнакомого с авиакорабельной службой на авиафрегате. Узкие коридоры, повороты, снующие мимо матросы, постоянные команды… На авиакрейсерах Царства было не так, не так суетно. Но потом, пробегая и уворачиваясь от бегущих навстречу да пропуская вперёд торопившихся позади, я увидел, что картина вырисовывается слаженная. Матросы, канониры, зенитчики чётко понимали свои роли, без промедления вооружались самым необходимым, и каждый поворот в этих коридорах исполнял для них определённые функции: быстрый доступ к чему-либо, выход в нужный отсек. В глазах каждого пирата горела уверенность, просчёт, анализ того, как пойдёт сражение, что будет задействовано и в чём будет его собственная эффективность в определённой ситуации. Мне подумалось: так мыслят истинные профессионалы, да более того, так мыслят люди своего дела, люди, живущие своим призванием.
Я тоже не собирался сидеть сложа руки. И тоже нашёл интересный поворот коридора.
Арсенал. Пробегая мимо ответвления в небольшое помещение, я остановился и завернул туда. Стойки с оружием обласкали разнообразием мой взор. Здесь были и ручные пулемёты, и револьверы. Здесь были те самые «джантеры» - знаменитые пистолеты-пулемёты Хунты с дисковыми магазинами а также… также кое-что, что я не видел ранее. Весьма интересный образец, который я незамедлительно схватил вместе с поясом боеприпасов к нему, висящем на том же кронштейне. То был полностью металлический пистолет-пулемёт, тонкий, простецкий, такой, что при определённой сноровке его составные части можно заменить кустарными запчастями, например, вместо ствола можно использовать кусок трубы. Примечательной особенностью этого оружия было то, что магазин крепился с боку. Явно новенькая модель в арсенале пиратов.
Я поспешил дальше, на бегу застёгивая пояс с патронами и закидывая пистолет-пулемёт за спину.
Свист и рокот встретили меня на верхней палубе. Я инстинктивно пригнулся, ища глазами укрытие. Канонада громовых выстрелов наполнила воздух. Бушевали небеса.
Солнце, слепящее глаза, не смогло укрыть от меня рой, взволнованный и разрозненный, самолётов Lu-109, «люфткригеров». Сила и мощь моей родины рвала само пространство, казалось, самим стрёкотом пулемётов. Как часто я спорил о чём-то с пилотами этих самолётов, хвастаясь немалым числом сбитых моим Krieg-87 самолётов зумзацх. И как же страшно увидеть было ныне «люфтеры» в небе, разъярённом и мрачном. Сама воля Царства в них. Казалось, они создают особую реальность в своей битве. И лишь с тем, чтобы уничтожать её.
«Люфтеры» были не единственными самолётами, но они были самыми многочисленными и не оставляли шансов противнику, что можно было увидеть даже мельком. Противником же их выступили грагосские «зены» и палящий из зениток, «поджарый» авиафрегат. На фоне «Иглы» - тёмного чудовища самой Пропасти – он смотрелся сталитовым и сверкающим. Обшивка его, однако, уже была потрёпана, и многие шрамы давно уж зарубцевались.