Она ударила фон Циммера в лицо стволом. Брызнула кровь. Ударила ещё раз. Адмирал стоял. Он плевался кровью изо рта, но не падал под ударами сталитового пистолета-пулемёта. Он ещё и контратаковал правым хуком, но Минерва увернулась. И врезала своим «джантером» адмиралу по уху.
- Хоть где-то пригодился сраный обрубок от Базеля! – вскричала она радостно. Адмирал отшатнулся.
Я наконец выхватил меч.
Очередь! Адмирал расстрелял боезапас! Расстрелял косо, не попав всем запасом, что остался, в цель.
Но всё, что достигло цели… врезалось в живот Минерве…
Я ринулся с саблей наготове.
Капитан, пытаясь дышать, рухнула в снег. Он окрашивался в цвет её прозвища.
Адмирал увидел меня. Вскинул «крюк». Он был готов убить уже меня.
А пистолет-пулемёт – не был.
Сабля вошла в его живот быстро, отвратительно легко. Кровь брызнула изо рта. «Крюк» выпал из его рук. Адмирал вздрогнул. Казалось, потянул руки ко мне. И рухнул следом за пистолетом-пулемётом.
Сабля так и осталась в его животе.
Я дрожал…
Мысли вертелись. Взгляд выхватывал лежащего командира, поднимающуюся Цольгу. И капитана Минерву.
Она лежала и смотрела на грузовик, наполненный неразгруженным шоколадом – взрывоопасной смесью. Смотрела. Смотрела. Не отводя взгляда, протянула мне дрожащую руку.
Я поднял Минерву на руки. Она показала слабым кивком, куда нести.
- Нет, мы… даже не думайте, капитан.
- Неси… ради… твоей любви, если не ради бабы этого «куколки»…
Как хотелось сказать, что там нет больше любви, нет …
Я просто пошёл.
Минерва прижалась ко мне.
- Джах мне задолжал новое оружие… Жмот он…
Мы вошли в ангар. Я нёс её мимо танков. Струйка крови тянулась за нами.
- «Игла» ждёт… - прошептала капитан.
- Тише, не говори.
- «Игла» ждёт тебя, Кусок Говна. Ждёт… кодовая фраза: «алая-17». Это послание, это означает, что я… доверяю… тебе. Они выслушают. И помогут тебе и твоим нелюдям. Сука, как дебильно… Пидор Базель хохочет, небось. Я с ним встречусь… уже скоро…
- Но…
- Неси, - она достала из внутреннего кармана кителя своего зажигалку.
Я дошёл. Она попросила быть аккуратным. Я открыл дверцу кузова и уложил капитана на край. Смесь напоминала глину.
- Хоть раз я сделаю что-то не для этого жмота Джаха и не для говноеда Энгельхозена… А для…
- Друга, - прошептал ей я.
Минерва сглотнула ком, подступивший к горлу. Она очень побледнела.
- Минут десять у вас.
Я не мог сдвинуться с места.
- Знаешь, Кусок, - едва слышно проговорила она, глядя в глаза мне, но точно смотря сквозь меня, - я… я не… я не люблю шоколад. Ненавижу просто.
- Минерва…
- Не выношу вида его… Базель… он меня им любил пичкать, «баловать». Пытался при… приручить. Слышал, что «детки любят шоколадки». Сука пидорская. Я ненавижу шоколад. Его вкус… вкус горький, горький, как вся моя долбанная жизнь. И цвет не лучше… Горький шоколад… Горький, горький шоколад цвета Пропасти…
Конец записи.
12, Либерфольсс (13-е блюттса), 940 г. Буря позади.
12, Либерфольсс (13-е блюттса), 940 г.
Борт «Грач».
Бортовой журнал экипажа.
Буря позади.
- Чё, блин, значит «цвахтзен шалле», как дюмаешь?
- Чвикликс говорит: хер его знает. Какое-то новое, видать, а может, вообще древнее выражение «кукольное».
Кляйстерхеф. Задерживаться нельзя. Буря утихла, но Зверь «ласкает» этот летун как никакой иной. Здесь от этого даже флора аномально красная какая-то, листья красные, правда, сейчас снег…
Красная…
Мы едва успели уехать подальше, как прозвучал взрыв. Перед этим Цольга приказала срочно грузить раненного командира в автобус, на котором мы прибыли к ангару, пока капитан в кузове чиркала зажигалкой. Ещё ранее штурман тащила меня прочь из ангара, помню, а я всё оглядывался. Я не мог поверить, что это происходит. Мы спасали Царство и весь наш мир, отправляя в небытие страшные творения дварфов, за которые этот народ так и хотелось назвать не иначе как «гномы». И вместе с ними отправлялась в долгий путь капитан Красная Минерва. Её оружию уже не суждено стрелять. Сломалось. Словно кончилась власть подонка Энгельхозена над ней, кончилась навсегда. Но Красная Минерва не обращала внимания на всё это. Она, дожидаясь, когда мы уедем, баловалась с огнём, лёжа рядом с кучей взрывчатки, способной уничтожить этот ангар. Баловалась, смотрела мне вслед и слабенько улыбалась, когда я оглядывался.