Она посмотрела на корму, и закружилась голова: высокая гора воды оставалась почти плоской сверху и вертикальной с боков, словно нечто поддерживало ее снаружи.
Торва решился высунуть голову из люка. - Идет на юг, - простонал он в ужасе.
Бревин крикнула от руля: - Она как застыла!
- Наскочила на берег! - выдохнула Джианна. - И сейчас...
- Она вырастет еще! - закончил Торва.
Джианна смотрела, не в силах оторвать взгляд от неизбежного катаклизма. - Что я натворила?! - сказал она громко.
- Не терзай себя, - отозвалась Бревин. - Берега необитаемы. И эту штуку нужно остановить.
- Если это вообще возможно... - прошептала Джианна сама себе.
Картерон лез на холм, кряхтя и пыхтя. Он не вполне оправился от пешего путешествия и клялся, что никогда больше не ступит на землю - как поступает старый адмирал Нок.
Тревожные крики достигли ушей, он завертел головой, нашел север - и разинул рот.
На один ужасный миг показалось, что на них идет все море, встав дыбом; затем стало очевидным, что это одна гигантская волна, перегородившая долину от края до края.
Город К'чайн Че'малле стоял перед ней темным, невысоким силуэтом.
Он поднес руки ко рту и заорал: - Бегите!
Двое солдат потели, неся тяжелые носилки с припасами. Он подлетел к ним, ударил по рукам и крикнул: - Бегите, ради Беру! Просто бегите! - и толкнул каждого в спину.
Казалось, все уже были на гребне холма; он поглядел вниз, отыскивая отставших. Там было несколько фигур - слишком далеко, чтобы помочь или даже подать знак. Он выругал их, себя, всех: почему всегда кто-то не слушает, не слышит и не думает? Капитан снова создал рупор из ладоней, ревя: - Бегите!
Однако его вопли заглушал гром: сотрясающий почву рокот невообразимых объемов воды, налетевшей на землю. На глазах гребень волы разбился, опадая. Его охватила достойная зверя паника, и капитан помчался выше, стеная и скользя по осыпям.
Земля сбросила его, роняя. Рядом прыгали валуны. Гром конца света ударил в голову, разрывая уши. Он лежал, ошеломленный; затем чувство самосохранения подняло его на ноги и потащило выше и выше.
Он ухитрялся хватить попадавшихся на пути солдат и тащить за руки, призывая к бегству. Иные отвечали, точнее, шевелили губами - но о слышал лишь гул стихии, что была всё ближе.
Тайскренн приложил ладонь к стене и ощутил новые, необычные содрогания горы. - Слышите, Турнажин?
Маг склонил голову набок, призывая свой садок и вслушиваясь. Кивнул. - Что-то грядет. - Он тоже коснулся рукой стены. - Движется. И как будто гонит пред собой воздух.
- Но что же... - Тайскренн замолчал, ощутив нечто громадное. Древнее, падающее на него божьим кулаком. Обменялся взглядами с Турнажином; тот казался столь же одуревшим, каким он чувствовал самого себя. "Боги, если я не сошел с ума..."
Маги попятились от входа. Тайскренн крикнул Танцору и Мечу: - Назад! Назад!
- Но почему? - Танцор двигался очень осторожно.
- По...
Все застонали, ударенные воздухом в грудь. Турнажин осел, сползая по стене, Танцор сумел устоять; Тайскренн ухватился за садок, и тут же пол ушел из-под ног. Все здание подскочило, будто его пнул ногой великан.
Тайскренн инстинктивно использовал садок для защиты. Танцор подобрал ослабшего Турнажина. Дассем, на удивление, словно не замечал содроганий горы.
Пол накренился, воздух выл, болезненно давил на уши. Затем раздался рев, будто от лавины, и маг поспешил запечатать проход силой садка - сам не вполне понимая, от чего.
И тут же плотная масса воды заполнила зал за входом. Обломки устрашающих механизмов скрежетали в потоке, иногда ударяясь о завесу. Маг кряхтел, отступая шаг за шагом, пока не уперся спиной о стену.
Дассем был рядом, что-то крича, но он ничего не слышал, всецело поглощенный призыванием магии и перенаправлением импульсов давления, угрожавшего размазать всех о камень. Ощущал, как энергии Че'малле рвутся и выцветают, постепенно, мало-помалу слабея, будто притушенные.
По мере отступления магии Че'малле к нему возвращались силы, он открывался садку все больше, не страшась самоуничтожения, ведь какой иной шанс был у них? Никакого. Всё или ничего. Равнодушный океан был готов сокрушить их, словно насекомых.
Ощущения окружающего мира вернулись лишь, когда его потянули за руку. Глаза были крепко сжаты. Он заставил себя открыть их, моргая, видя поток мутной воды в соседнем зале и мокрого Танцора, что внимательно всматривался в него.