- Стало быть… - Люрик тяжело вздохнул. – Прощай вольница?
- Ты шо. – Тартагон хмурит брови. – Не нагулялси? Будя шастать без дела. Избу тебе поставим, женим. – Тартагон покрутил ус и широко улыбнулся. – Видал я, как на тебя девки глядят. Дочь Севлантия, так та все глазья проглядела. Славная деваха, в теле, при здоровье.
- Оно-то конечно так. – Люрик пожевал губу. – Всё при ней и работящая. Тока рыжая она. Не наших кровей.
- И шо? – Тартагон зашёл по колено в туман, встал под рогозом. – Рогов я у ней, не видал. – Пошутил коротышка, справляя малую нужду. – Женишься, породнимся с родом тырдал. Шо в том плохого?
- Дык… - Люрик скорчил кислую рожицу. – У ней, ноги кривые.
- Когда разглядел? – Не оборачиваясь спросил Тартагон. – Подол до самой травы. Ты энто где, ейные ноги видал?
- Не видал я их. – Поздно осознав, что брякнул лишнее соврал Люрик. – Энто я так.
- Стало быть не брехала Варьяха. – Тартагон глянул на друга хмурым, злым взглядом. – Зырил таки на бабьи прелести. Глядел на бабёнок. Те, на реку купаться, а ты за ними? Гляди Люрик. – Тартагон пригрозил пальцем. - Как бы они тебе глазья не по выцарапали. Оно-то конечно я тебя понимаю. От бабьей телестности глаз неотвесть. Тока, добром энто не закончится. А ежели ивоные мужуки прознают?
- А чего они… - Люрик выбил о бревно трубку. – Рыбачил я. Одёжки поскидали и давай плескаться.
- С каких энто пор, ты рыбу удишь? – Не поверил Тартагон. – Ладно. Моё дело сторона. Желаешь глядеть, гляди. Поколотят, ко мне не беги. Уразумел? Лопни моё пузо.
- Ага. – Люрик кивнул. От землянок послышались голоса, фырчанье животных. – Хто энто ни свет, ни заря? – Люрик вскочил с бревна, выглядывает из-за кустов.
- Ещё вчерась, Тырдал два воза вяленой рыбы снарядил. К Лёхе поедет.
- Хитрющий он. И так и энтак тваво Лёху обхаживает.
- Пущай обхаживает, мне не жалко. Да и что в том плохого? – Тартагон пожал плечами. – У нас, энтой рыбы хоть завались. Всё ею провонялось. Отвезёт, порадует людей-человеков. Коптильню достроим, жирок топить будем. Вот тебе и масло для жарки и ламп.
- Энто да. Рыжие, знают толк в энтом ремесле.
- Вот что я тебе скажу друзяка. – Тартагон вытряхнул из трубки прогоревший табак. Достал кисет. – Я тутай мозгой пораскинул… - коротышка тяжело вздохнул. – И тебе и мне снится всякое разное. В макитрах невесть шо творится. Кажную ночь гремит грохочет. Тебе, вона Серёга снится. Не спроста всё энто.
- Ага. Не спроста. Приходит и приходит. Глядит и глядит. Сил моих больше нет. Спать боюсь. В макитре по сей день гудит. Бабахнуло, да так шо я к верху ногами улетел. Саньку напрочь засыпало. Кабы не отрыли… - Люрик махнул рукой. – Шош энто друзяка, за подмога такая? Налетели и давай с неба бабахать. И чужих, и своих. Серёгу, Тук-Луку с одноглазым в клочья. Подсобили так подсобили. Диву даюсь, как энто я уцелел? – Люрик сдвинул шапку на лоб, поскрёб затылок. – Подвезло, стало быть?
- Ага, подвезло. А давай-ка друзяка. – Тартагон раскурил трубку. – Как поснедаем, так и поплывём на тот берег. Шой-то мне, совсем не по себе. Который день дремучка спать не даёт. Надобно сплавать, поглядеть.
- Ужо глядели и не один раз. Но, ежели ты желаешь. – Люрик поднял взгляд на реку. Прячет её туман, накрыл молочным покрывалом. Безветренно, тихо. Кусаки пищат, изредка плещется рыба. – Ахалай, мне вчерась поведал. Они, аккурат сегодня тудой собрались. На долблёнках пойдут. Разведать чего-то хотят.
- И ты молчал? – Тартагон глянул из-под бровей. – Дурень. Как есть дурень.
- Энто почему?
- Долблёнок-то у нас раз-два, и обчёлся.
- И шо? – Люрик выпятил губу, хлопает глазами. – И совсем не раз-два. Три штуки. Ешо две рыжие долбют. День другой и все пять будет. – Люрик покрёб нос и показал пятерню.
- Да ну тебя. – Тартагон махнул на друга рукой. Сунул в рот трубку и ушёл.
***
Ещё и солнце не поднялось в зенит, а между зарослей рогоза показались песчаные проплешины берега. Течение снесло лодки на отмель к стене высокой травы и островам водорослей. Косматобородые чавоши попрыгали в воду, взялись толкать лодки-долблёнки через заросли рогоза. Нечёсаные волосы до плеч, неухоженные бороды. В рваном тряпье и всегда босые. Тарфы из рода чавошей, редко выбирались из своих болот, от того и выглядят на общем фоне голодранцами.