- Погодка нынче знатная. – Щурясь от яркого солнца поведал предводитель чавошей Ахалай. – Слышь Зуболом. – Косматобородый бредёт по пояс в воде, толкает долблёнку. Тартагон подгребает веслом. – Чаво энто ты сюдой выперся? Сказал бы мне, пошто сам пожаловал?
- Дело у меня тутай, важное. – Уклончиво ответил Тартагон.
- Все твои дела, тама. – Ахалай махнул рукой себе за спину. – Тырдал паразит, совсем распоясался. Вчерась, собрал моих мужуков и командует. Плоты стало быть мы разобрали. Как и было тобой велено. Так он, моих мужуков брёвна заставляет таскать. От леса, хлысты ушастики таскали. Скотину стало быть бережёт, а нам пупки надрывай?
- Не потащут они по буграм, да ухабам. Перекатывать надобно. Уразумел? – Тартагон отложил весло. – Избы потребно ставить. Теплосвет пролетит и глазом не моргнёшь. Лопни моё пузо. А за ним и мокролист пожалует. Энто на ваших болотах всё в одной поре. Здеся, по-иному. Река разольётся, ветер, дождь. Ребятне да бабам избы нужны.
- Энто конечно так. – Согласился Ахалай. Лодки пробрались через стену рогоза, уткнулись носами в берег. – Тока и я не пустое место. Чяво самовольничает? Мы не к рыжим, к твоему роду племени прибились. Ты и командуй. Велишь, будем таскать. Тырдал, нам не указ.
- Всё? – Спросил Тартагон и полез на берег.
- Нет не всё. Скажи ему - пущай сперва у меня дозволение берёт. А ужо опосля командует.
- Скажу. – Брякнул Тартагон. – Люрик! Лопни моё пузо. Чего расселся? Хватай торбу. Засветло надобно управиться. На реке вона какая стремнина. По тёмному, снесёт далече. Ходи-броди, ищи дорогу.
Правитель чернобородых райдов Тартагон, забросил на плечо секиру и побрёл по заливному лугу. Высокая, сочная трава, гудят, роятся мошки. Каблуки сапог оставляют глубокий след, и его тут же заполняет мутная жижа.
Люрик и неполный десяток косматобородых чавошей бредут вслед за Тартагоном. У Люрика на одном плече секира, на другом, увесистая торба. Чавоши тащатся позади. Заплечные мешки, в руках палки-шесты, дубины.
Впереди, чёрная стена сгоревшего леса. Покосившиеся стволы деревьев, пеньки, ямы воронок, распаханный, обгоревший песок. В воздухе всё ещё витает запах дыма. Мрачная, унылая картина пепелища.
- Погодь! – Окликнули Тартагона. – Глянь-ка сюдой! – Ахалай присел, разглядывает протоптанную дорожку.
- Вот те на. – Выдохнул Люрик и перехватил секиру, сжал древко обеими руками. Шарит взглядом по пенькам выгоревшего дотла подлеска.
- Хтой-то прибрался. – Сообщил косматобородый, коренастый крепыш. – Не видать побитых страшил. А вон тама. – Чавош указал пальцем на высокий песчаный холм. – Не было его.
- Ага. – Ахалай кивнул. – Мы сюдой… два дня как захаживали. Дохляки валялись. Смрад, не продохнуть.
- Страшилы прибрались. – Переговариваются косматобородые. - Точно они. Больше некому. Ага. Песка цельную гору нагребли. Их рук дело.
- Цыц! – Прикрикнул Тартагон. – Они не они. Чего гадать-то? Лопни моё пузо.
- Тудой глянь. – Люрик тычет пальцем. Из-за песчаных дюн, поднимается едва заметный дымок.
- А энта чаво тутай делает? – Прохрипел коротышка чавош и попятился к общей толпе. По протоптанному тарфами следу, идёт чёрный зверь. Грудь, плечи и часть спины прикрыты панцирем. Большие глаза, короткая морда, клыки. Короткие уши стоят торчком. Зверь осторожно ступает по траве, крадётся.
- Вот те на. – Тартагон всплеснул руками. – Живая, стало быть. – Правитель райдов отдал Люрику секиру и побежал к кайдаре. Та остановилась, обнюхивает воздух.
- А энто как? – Люрик выпучил глаза, таращится на зверюгу. – Я сам видал. Она энто, ну… того.
- Чаво того? – Ахалай бросил быстрый взгляд в сторону пеньков сгоревшего леса. – Ты и Саньку видал. Кабы мы его не отрыли. Пропал бы Санька, сгинул.
- Ага. – Поддержали Ахалая косматобородые родичи. – Глазья у тебя Люрик не тудой глядят. – Посыпались шутки, колкости. Чавоши хлопают Люрика по спине, плечам. Тот, вжал голову в плечи, держит две секиры, на ремне висит торба. – Сам-то поди и портки обмочил. Энто я его из-под страшилы выволок. Лежит себе, харя грязная. Я ему по мордасам. А он… - Тарфы громко рассмеялись.