- Забрали с Конкистадора? - Рэмедж совершенно запутался. - Значит ядерная война - это приснившийся мне кошмар?
- Нет, Джон. Война действительно была. Давно. Мы находимся глубоко под землей. Это, - генерал неопределенным жестом обвел пространство вокруг себя, - Нора, в которой мы укрылись перед тем, как радиоактивные ветры отравили воздух, почву и воду на поверхности.
Рэмедж на несколько минут замолчал, силясь окончательно избавиться от кошмара, принять окружающую реальность и увязать воедино лавину обрушившихся на него фактов. Генерал терпеливо ждал, пока Рэмедж вновь не заговорил:
- Значит, Большой Скачок, дежурства и все остальное реально... Но как вы пережили войну? Неужели технологии Большого Скачка удалось осуществить на Земле?
- Только отчасти, Джон. Помнишь наш разговор? Мы вели исследования параллельно, используя информацию, полученную в том числе и от тебя...
- И кто же выжил, генерал? Кого вы спасли? Все те, кто вверг планету в хаос, будут продолжать жить, а наши...
- Ты не дослушал меня до конца, Джон. Атака была молниеносной. Мы были отрезаны от остального мира. Нет, Джон, Нора не прибежище для элиты, - генерал критически осмотрел майора и повернул голову. Рэмедж проследил за его взглядом и заметил в стороне худощавого человека средних лет в белом халате врача, который следил за показаниями медицинских приборов. Тот кивнул в ответ на вопросительный взгляд генерала, и Макбрайт вновь обратился к Рэмеджу:
- Доктор Пэйдж дает добро, Джон. Попробуем совершить маленькую прогулку.
Движение цилиндра лифтовой кабины почти не ощущалось. Огоньки на контрольной панели складывались в цифры, отмечая этажи, уходящие вглубь толщи планеты. Макбрайт молчал. Рэмедж, держась за дугу идущего по периметру кабины поручня, постоянно чувствовал стягивающие кожу плеча эластичные повязки. Память с невероятной четкостью напомнила ему те ужасные минуты, когда пилы челюстей ящера терзали его плечо, и он невольно подвигал рукой, лишний раз убеждаясь, что она по-прежнему на месте. Генерал обратил на это внимание и понимающе улыбнулся:
- Врачам пришлось очень постараться, чтобы вытащить тебя с того света, Джон. Ключица была раздроблена, и в мастерских Норы изготовили титановый протез. Почти не чувствуется, верно?
Рэмедж впервые слышал об этом и тут же задался вопросом - что еще людям генерала пришлось заменить в его теле? Но лифт уже достиг своей конечной точки, и его створки с едва слышным шипением разошлись, открывая выход на решетчатую площадку, подвешенную на стальных тросах под сводами гигантской пещеры. Макбрайт вышел из лифта и обернулся, ожидая майора. В первое мгновение, оказавшись на площадке, Рэмедж подумал, что они отнюдь не спускались вглубь планеты, а, наоборот, поднялись на поверхность и оказались на открытом пространстве - настолько огромным был объем пещеры. Воздух внутри был прохладным, а снизу, деликатно шевеля одежду и волосы, дул слабый ветерок.
- Это естественная пещера, Джон. На нее наткнулись, когда бурили шахты для монтажа реактора, - генерал подошел к краю площадки и перегнулся через перила. - Посмотри вниз...
Рэмедж последовал совету, и уже второй раз за короткое время увиденное ошеломило его. Внизу все пространство пола пещеры занимали маленькие, похожие с такой высоты на булавочные головки, десятки и даже сотни саркофагов. Генерал наслаждался произведенным эффектом:
- Да, Джон, там внизу почти все население нашего городка. Служащие, технический персонал, ученые, их жены, дети и родственники. Всего семьсот двадцать четыре человека...
Макбрайт как-то странно посмотрел на Рэмеджа, и тот почувствовал, что сказанные генералом слова значат нечто большее, чем просто сведения о численности спящих внизу людей. В голове эхом звучала фраза - их жены и дети, жены и дети..., и, наконец, пришло запоздалое понимание. В душе он уже похоронил их, простился, затаил в сердце вину, и вдруг появилась надежда, а генерал, догадываясь, какие чувства сейчас владеют майором, уже шагал к клети подъемника.
Ни говоря друг другу ни слова, они спустились на дно пещеры. Макбрайт уверенно вел Рэмеджа между саркофагами, и майор невольно вглядывался сквозь их прозрачные колпаки в лица спящих внутри людей. Знал ли он их? Наверняка, он встречал большинство из них на улочках их закрытого городка, а может быть, даже водил с кем-то из них дружбу, но лавина последних событий безвозвратно погребла воспоминания о тех временах, и Рэмедж ничего не видел за этими безмятежными лицами.
Наконец генерал остановился и тихонько кивнул в сторону ближайших саркофагов:
- Они здесь, Джон.
Рэмедж приблизился к первому саркофагу и в порыве чувств инстинктивно протянул руку, пытаясь прикоснуться к спящему внутри человеку. Его ладонь наткнулась на холодное препятствие плексигласа, и движения пальцев невольно повторили мягкие изгибы линий родного лица, а капля теплой влаги, сорвавшись с ресницы, бессильно разбилась маленькими искрами о прозрачную поверхность. Алекс Макбрайт положил ладонь на плечо друга и мягко произнес:
- Они все здесь. Наши семьи, друзья. Целый спящий город. Когда стали поступать сведения о бомбардировках поверхности, мы поняли, что заперты в Норе надолго. Мы приняли решение воспользоваться гибернацией. Реактор, спрятанный в глубинах Норы, обеспечивает работу всех саркофагов и систем поддержания микроклимата. Компьютер базы был запрограммирован разбудить людей в расчетный срок, когда, по мнению ученых, на поверхности станет безопасно, а уровень радиация опустится до приемлемого уровня. Это произошло две недели назад..., - генерал замолчал, не решаясь продолжить.
- Почему не разбудили остальных? - Рэмедж почувствовал в недосказанном тень чего-то ужасного, способного разрушить возникшее ощущение чуда.
Генерал как будто весь съежился и впервые майор осознал, что Алекс Макбрайт уже стар, и все перенесенные тяготы отражаются на его лице в виде глубоких морщин.
- На то были веские причины, Джон. Ученым так и не удалось довести свои исследования до конца. Основным камнем преткновения была нестабильность клеток живых организмов, перенесших криосон. Ученые уверяли, что решение проблемы существует. Но это были всего лишь смелые теории. У нас не было иного выхода, кроме как поверить им. Пищи и кислорода просто не хватило бы, чтобы в течение длительного времени выжить здесь всем и переждать радиацию. Люди отдавали себе отчет в том, что играют с природой в смертельную рулетку, но они решились. Когда две недели назад проснулись первые - это были ученые, призванные провести все необходимые тесты. Поначалу появилась надежда, что спасутся все. Как будто клетки пробудившихся были стабильны. Но более углубленный анализ показал, что выводы ученых ошибочны. Процесс распада начинался не сразу, а спустя некоторое время...
- Сколько вам осталось? - Рэмедж вдруг понял весь трагизм ситуации. Генерал и все те, кто пробудился из гибернации, по сути, были мертвецами. Они неизбежно должны были погибнуть, а те, кто спал, могли существовать только так, во сне.
- Для каждого время разное. Но в среднем у нас два с небольшим месяца, - генерал продолжил свой рассказ: - Тогда мы вспомнили про исследования Торпа. Существовала мизерная вероятность того, что профессор и его команда все еще на станции и успешно реализовали идею Большого Скачка. Теперь мы знаем, что им это действительно удалось и ты тому живое доказательство! На худой конец мы могли бы извлечь полную информацию о его технологии из банков данных станции. Именно для этого мы снарядили экспедицию в космос. Нам пришлось разбудить часть технического персонала, пилотов и инженеров. Всего сейчас на базе сорок три активных человека. На Конкистадоре мы нашли тебя. Теперь ты знаешь все, и нам бы очень хотелось выяснить, что произошло с экипажем станции.
- Значит, ты считаешь, что Торп и все остальные при помощи инопланетного корабля оказались на поверхности? Звучит слишком невероятно, чтобы быть правдой, - генерал и ученые уже в который раз слушали рассказ Рэмеджа и пытались выяснить мельчайшие детали событий, свидетелем и участником которых он был. Да и самому Рэмеджу сейчас все это казалось фантастичным, если бы не одна деталь, которую он в очередной раз привел в качестве доказательства правдивости своей истории: