Не раздумывая, юный киммериец перешел к действию. Он размахнулся и направил свой могучий кулак в выпирающий живот плотного надсмотрщика. Когда тот со свистом выдохнул воздух, Конан нанес еще один удар своим молотоподобным кулаком, на этот раз в челюсть. Надсмотрщик растянулся на палубе. Позади Конана радостно взвыл Джума и рванулся к другу.
Командир корабельной охраны выкрикнул приказ. В мгновение ока острия дюжины пик, которые держали в руках низкорослые жилистые мерувийские моряки, были направлены на Конана. Киммериец стоял, окруженный ими, и угрожающий рев был готов сорваться с его губ. Но он, хоть и с запозданием, овладел своей яростью, зная, что любое движение означает немедленную смерть.
Чтобы привести в чувство надсмотрщика, потребовалось вылить на него бадью воды. Он с трудом поднялся на ноги, пыхтя как морж. Вода стекала с его распухшего лица на жиденькую черную бородку. Он глянул на Конана с безумным бешенством, которое тут же перешло в ледяной яд.
Офицер начал командовать морякам:
— Прикончить…
Но надсмотрщик прервал его.
— О нет, не убивайте его. Смерть — слишком легкая участь для этого пса. Я еще заставлю его умолять, чтобы положили конец его страданиям, прежде чем я разделаюсь с ним.
— Так что с ним сделать, Гортангпо? — спросил офицер.
Надсмотрщик уставился на яму, где сидели работающие веслами рабы, и встретил запуганные взгляды сотни с лишним нагих коричневых людей. Они были худыми до истощения, а их спины были сплошь покрыты шрамами от ударов бича. Корабль имел по одному ряду весел с каждого борта. Одними веслами ворочали двое гребцов, другими — трое, в зависимости от роста и силы рабов. Надсмотрщик указал на среднее весло, к которому были прикованы три седых, похожих на скелеты старика.
— Приковать его вон к тому веслу! Те живые трупы больше ни на что не пригодны. Очистите от них весло. Этому чужеземному парню нужно слегка расправить руки, дадим же ему простор. А если он не будет выдерживать темп, я раскрою ему спину до самого позвоночника!
Конан бесстрастно наблюдал, как матросы расстегивают наручники, от которых тянулись цепи к кольцам на весле, приковывая трех стариков. Старики кричали от ужаса, когда матросы перебросили их через борт. Они рухнули в воду с громким плеском и пошли ко дну — бесследно, если не считать пузырьков воздуха, которые струйками поднимались к поверхности и лопались.
Конана приковали к веслу на их место. Он должен был выполнять работу, которую делали трое. Пока его приковывали к грязной скамье, надсмотрщик угрюмо наблюдал за ним.
— Посмотрим, как тебе понравится работать веслом, мой мальчик. Ты будешь грести и грести, пока тебе не станет казаться, что у тебя сломана спина — а потом ты будешь грести еще! И каждый раз, когда ты собьешься с ритма, я напомню тебе о твоем месте — вот так!
Он размахнулся. Бич просвистел в воздухе и опустился на плечи Конана. Боль была как от прикосновения раскаленного добела железа. Но Конан не вскрикнул и не пошевелил ни одним мускулом. Он вел себя так, словно ничего не почувствовал — столь сильна была сталь его воли.
Надсмотрщик заворчал, и бич свистнул снова. На этот раз один уголок угрюмо сжатого рта Конана дрогнул, но глаза его продолжали невозмутимо смотреть перед собой. Третий удар; четвертый. На лбу киммерийца выступил пот и стал заливать глаза, тогда как по спине его стекала кровь. Но Конан ничем не показал, что ощущает боль.
— Держись! — шепнул позади него Джума.
Затем последовал окрик с палубы: капитан собирался отчаливать. Надсмотрщик неохотно прекратил превращать спину киммерийца в кровавое месиво — занятие, которое доставило ему видимое удовольствие.
Матросы отвязали канаты, которыми корабль был пришвартован к пристани, и оттолкнулись баграми. На корме, на одном уровне со скамьями рабов, в тени шканцев, которые шли по всей длине корабля над головами гребцов, сидел перед огромным барабаном нагой мерувиец. Когда корабль вышел из гавани, он поднял деревянный молот и принялся бить в барабан, задавая темп. С каждым ударом рабы склонялись к веслам, поднимались на ноги, толкая весло, затем откидывались назад, пока собственный вес не усаживал их на скамейку, тогда они толкали весла вниз и вперед. После этого все повторялось снова. Конан вскоре вошел в ритм работы; прикованный позади него Джума тоже.