Под вечер его растолкали вернувшиеся с работы братья.
— А мы думали, вор залез, — засмеялся Петр.
Черненко протер глаза и нарочито таинственным голосом попросил:
Командир городского партизанского отряда М. И. Дука и комиссар Д. Г. Ларичев.
— Закрой-ка дверь поплотнее. Я к тебе с поручением от самого Кремля, можно сказать. — Черненко взял коробочку, достал из нее орден, подул зачем-то на него и протянул Петру.
Петр не верил своим глазам. Он долго вертел в руках орден Боевого Красного Знамени. Потом вдруг спросил:
— За что?
— Не скромничай, заслужил! Недавно нашему командиру Дуке Золотую Звезду Героя вручили. Представитель Ставки сказал ему: Брянское подполье десятка дивизий стоит.
Взволнованные, они долго молчали.
— Обмыть награду надо! — подал наконец голос Васильевич.
— Обмоем! — рука Петра сжалась в кулак.
— Спрячь подальше, чтобы никакая гадина не опоганила его своими лапами, — уходя, напутствовал Черненко.
В старой дубовой роще Кожевников набросился на товарища с упреками:
— Я уже два часа жду тебя. Бог весть что передумал.
Черненко виновато оправдывался:
— Не мог же я сразу уйти…
— Потапова тоже проняло, — смягчился Кожевников. — Даже заплакал…
Глава двенадцатая
Вот и дубрава Брянская
«Дорогая Оля! — писала Вала Золотихиной.
Здравствуй, это я, Валентина. Лечу к себе в отряд.
Олечка! Что же ты молчишь? Одно-единственное письмо от тебя за все время.
В лечении мало проку. Но отдохнула хорошо, сил набралась, скорее бы в отряд. Здесь, в Москве, Михаил Ильич.
Как ты живешь, чем занимаешься?… Все о тебе хочу знать. Пиши!»
Валя написала адрес: «Рязанская область, Шацкий район, Б.‑Екатериновка, школа, Золотихиной Ольге». И опустила открытку в почтовый ящик.
Зал ожидания на аэродроме — маленькая избушка. В ней душно. Табачный дым густыми облачками плавал по комнате. Люди сидели молчаливые, хмурые, им, видимо, надоело ждать погоды.
Вошел парень в полушубке, удивительно веселый.
— Ну и холодина, — почему-то и это радовало его. Зябко поеживаясь, сел возле Вали. Угостил конфетами.
— Сафронова?
— Да. — Валя насторожилась. — Неужели ее полет отменяют?
— Разрешите представиться, — веселый парень встал и протянул Вале руку: — Старший лейтенант госбезопасности Левин.
— Рада видеть, — зло ответила она.
Левин, как ни в чем не бывало, сел рядом и начал рассыпать комплименты.
— Я много наслышан про вас.
— А я про вас нет, — Валя ждала, как удара, слов «Вам приказано вернуться…»
Но Левин болтал, шутил, острил, о возвращении в Москву даже не намекал. Потом вдруг шепнул:
— Я к вам лечу.
— Куда это к нам?
— В лес.
— Лес большой.
— В отряд имени Кравцова.
Валя не поверила бы ему, но в домик вошли командир боевой разведки Денис Щуко и адъютант Дуки Валентин Корчагин.
— Михаил Ильич только что улетел, — сказал Щуко. — И мы сейчас отчалим.
Через полчаса приземлился «Дуглас». Стали грузить боеприпасы, оружие, фуфайки, ящики с мылом, консервами, фляги со спиртом. Летчик Александр Сушков поторапливал.
Под крылом самолета, погружаясь в сумерки, тянулись заснеженные поля и кустарники. Потом поплыли сплошные леса. «Дуглас» стал набирать высоту и ушел за облака.
— Подходим к линии фронта, — кричал на ухо чекист.
Валя из-за шума мотора вовсе ничего не слышала.
По окошку хлестнул луч прожектора. Машина бросилась вбок. Но прожектор вскоре опять поймал ее. Самолет не поддавался.
— Прошли! — крикнул наконец летчик.
Самолет шел в темной бездне, в окошко уже ничего не было видно, но Валя чувствовала под собой Брянские леса, в которых она не была целых три месяца.
Внизу промелькнули три оранжевые точки костров. Самолет накренился, сбавил скорость. Еще несколько минут, и лыжи заскользили по снежному насту.
К спущенному трапу подбежал партизан. Валя узнала разведчика Федора Дедкова. Сразу же после объятий и поцелуев у Федора начали спрашивать о новостях. Оказывается, каратели непрерывно преследуют партизан. Недавно, прикрывая отход отряда, погиб Никитин…
Болью пронизало сердце Вали. Еще одного смелого человека не стало…
Разгрузили самолет, попрощались с летчиком.
К партизанской стоянке добрались только к утру. Все продрогли, устали. Но на месте стоянки никого не оказалось.
— Что за чертовщина! — удивился Дедков. — Ведь я отсюда поехал встречать вас.