— Никогда больше не извиняйся! Просто будь вечером полюбезнее с Мардж. Я хочу, чтобы ты еще долго-долго была со мной.
По пути к метро Кэти извлекла из глубин объемистой черной кожаной сумки свой мобильник. Выбрав номер, нажала на кнопку вызова, но сбросила после первого же гудка. Она хотела, чтобы завтра вечером кто-нибудь заменил ее. В связи с маминым падением меньше всего ей хотелось того, что предстояло завтра вечером.
Ирония, однако, заключалась в том, что именно ситуация с мамой вынуждала ее отправиться на завтрашнюю встречу. Это займет всего несколько часов. Она справится, как всегда.
Глава 15
18.45
Если на 20-х восточных улицах и существовал бар, олицетворявший питейную часть правоохранительной культуры, то это были «Бандюги». Пусть утопавшие в расслабляющей легкой музыке мартини-бары с зеркальными стенами преобладали теперь даже в районе Мюррей-хилл,[21] «Бандюги» оставались прежним пабом, где обшитые темным деревом стены были увешаны черно-белыми фотографиями старого Нью-Йорка и мишенями для дартса; был здесь и музыкальный автомат с богатым выбором песен.
Комментарии посыпались, едва Элли показалась в дверях.
— Братва, держи ухо востро. У нас тут закоренелый преступник.
— Позвоните кто-нибудь в отдел пробации. Убедитесь, что она у них под контролем.
Затем последовали шуточки насчет того, что Элли было бы неплохо принять душ, хотя она давно уже помылась.
Элли отвесила шутливый поклон в знак признательности за внимание, и кто-то из игравших в шаффлборд в глубине зала пропел куплет знаменитой поздравительной песенки «Ведь он такой хороший, славный парень», заменив «он» на «она».
На том все и закончилось.
— Смотри-ка, дела не так уж плохи, — заметил Джесс, заказав черный «Джонни Уокер» для нее и «Джек Дэниелс» для себя.
Элли села на соседний табурет возле стойки.
— Как жилось без меня вчера вечером?
Погостив прошлым летом месяца два у девицы, которая называла себя экзотической танцовщицей, Джесс вернулся на диван в гостиную Элли, где проводил, наверное, большую часть времени.
— Скучно.
— Тебе не первый раз доверили остаться дома без присмотра.
Элли и Макс воспринимали свои отношения без спешки. Как нечто повседневное. Как свидания. Без всяких разговоров о дальнейших перспективах. Но раза два в неделю она ночевала у него, чтобы оправдать наличие второй зубной щетки в его ванной.
— А потому еще скучнее, — сказал Джесс. — Я волновался за тебя.
— Похоже, ты перепутал наши роли. Раньше беспокоиться полагалось мне. А ты был объектом моего беспокойства. — Она улыбнулась, представив, как ее обычно беззаботный братец бродит по квартире, не находя себе места от волнения. — О, черт! — воскликнула Элли, ее спокойствие мгновенно улетучилось. — Мама звонила? У меня совсем из головы вылетело.
За редчайшими исключениями Элли каждый вечер звонила маме в Вичиту. Такой порядок установился с первых дней после переезда в Нью-Йорк, куда Элли последовала за Джессом больше десяти лет назад, чтобы немного смягчить материнскую тревогу за единственного сына и наиболее беспечного ее ребенка, живущего самостоятельно в большом городе, где человек типа Джесса мог получить больше неприятностей, чем нужно. Элли звонила маме каждый вечер, зная, что та будет спать спокойнее, если услышит, что с ее детьми все в порядке.
Мало-помалу невинный ритуал превратился в насущную потребность — для одинокой овдовевшей Роберты он служил хотя бы небольшим подтверждением, что покинувшие ее дети скучают по матери.
И вот Элли забыла ей позвонить. По опыту она знала, что расплата ждет ее при следующем разговоре.
— Но ты же не сказал ей, где я, правда?
— Смеешься? Я вообще трубку не снимал.
— Джесс!
— Прости, сестренка. Эти спектакли — по твоей части.
— Наверняка она оставила пространное сообщение.
Джесс кивнул, делая очередной глоток бурбона.
— Можешь даже не рассказывать. Наверняка она закатила свою коронную беспомощно-сердитую речь типа: «Ну конечно, у тебя есть дела поважнее».
— Типа того. Мне кажется, она сказала, мол, ты проводишь все свое время с мужчиной, о котором она ничего не знает и которого ни разу не видела.
— Боже, не стоило мне упоминать Макса в разговоре с ней.
— А! Вот оно что! Не спрашивай и не рассказывай — это мой девиз. Пытайте меня водой в Гуантанамо, травите собаками, я не скажу ни-че-го, — объявил он, превосходно изображая характерные интонации сержанта Шульца.[22]
21
Мюррей-хилл — район Среднего Манхэттена, в котором жилье стоит несколько дешевле, чем в остальных районах округа.
22
Герой популярного телесериала «Герои Хогана». Конвоир в немецком лагере военнопленных, он знает, что готовится побег, однако заявляет: «Я ничего не знаю».