Так в чем же секрет феномена Гамильтона? Уже упомянутый шведский писатель Сэм Люндвал в своей «Иллюстрированной истории фантастики» не без иронии отметил: «Гамильтон боролся в столь многих космических войнах… так часто спасал Мать-Землю, что заслужил прозвище „Спасителя мира Гамильтона“». И чуть ниже с горечью констатировал: «Эдмонд Гамильтон (1904–1977) был удивительно зрелым и восприимчивым автором, который мог бы стать одним из самых великих писателей-фантастов, если бы не тратил так много времени и сил на мелодраматическую „космическую оперу…“»
Эта характеристика кажется мне очень точной. Именно редкая восприимчивость помогла Гамильтону держаться на плаву добрых пять десятков лет — других подобных примеров в мировой НФ я не знаю. Зрелость же проявляется прежде всего в стройности сюжетных линий, умении сказать ровно столько, сколько нужно — качество для романиста совершенно уникальное. Ли Бреккет вспоминает: «Эд знал последнюю строку своего рассказа, даже еще не написав первую, и каждая строчка, над которой он работал, была нацелена в эту мишень. Я пользовалась противоположным методом — писала с самого начала, и пусть растет… Когда мы поженились и оба работали как черти, я начала понимать, как Эд собирает рассказ воедино, и стала делать то же самое. Так что если он воспринял от меня кое-что в смысле стиля, то я узнала от него целую кучу всего насчет структуры».
Как мне кажется, романы Гамильтона похожи на своего создателя — они такие же сухощавые и подтянутые, энергичные и благородные (Гамильтон всегда гордился своими шотландскими предками). В его романах не встретишь неправдоподобных сюжетных ходов и нелепых психологических метаморфоз, которыми грешит, скажем, очень популярный у нас Гарри Гаррисон. Гамильтона не коснулось и безобразное «потолстение» американских НФ-романов, начавшееся в 70-х годах и принявшее ныне буквально патологические формы.
И все же главное в Гамильтоне, на мой взгляд, в другом. Под пестрым плащом «звездного короля» билось сердце одаренного писателя-реалиста, которому, увы, так и не удалось сбросить тесный карнавальный костюм. Иногда, устав от бесчисленных битв космических армад, доблести очередных «звездных волков», знаменитый писатель вдруг «взбрыкивал» и выдавал вещи, от которых весьма консервативные редакторы НФ-журналов и издательств попросту цепенели. Не спасали никакие заслуги автора — нестандартные вещи мягко, но решительно возвращались с предложениями «написать что-нибудь в вашей манере». И все же кое-что проскальзывало через игольное ушко редакторских вкусов, и фэны вдруг с удивлением прочитывали то превосходную лирическую новеллу «Отверженный» (в сб. «Патруль времени», «Мир», Москва, 1985), то ироничный (и что важнее самоироничный) рассказ «Невероятный мир» (в сб. «Звездные короли», СП «Старт», Москва, 1990).
И все же по крайней мере однажды такой «иной» Гамильтон встретил понимание и у издателей, и у читателей. Речь идет о романе «Город на краю света» (1951).
На первый взгляд, писатель не изменил своей излюбленной манере. В романе есть и пришельцы, и Федерация Звезд, и космический полет к далекой Веге, и острый военный конфликт — но все это лишь внешние атрибуты «космической оперы». На самом деле пришельцы оказались куда ближе землянам, чем их же галактические потомки; полет к Веге описан непривычно скупо, главное здесь — в острой дискуссии, разгоревшейся на Совете Губернаторов, а вооруженный конфликт вообще закончился без единого выстрела!