- Смилуйся, государыня-рыбка! Совсем моя старуха сдурела: не даёт мне покоя!
Нет, Панюта понимал, что выбор репертуара так себе, а про качество исполнения и вовсе говорить не стоит, однако цели своей он достиг. Испуг на глуповатом людкином лице сменился недоумением, а потом и чем-то вроде брезгливости.
- Тебе травы надо, что ли? - спросила она с оттенком снисходительной пренебрежительности. - Говорю же: нет Саньки дома, а я этим не занимаюсь.
И опять себя по животу погладила, тут же обнаружив, что жёлтый фланелевый халатик (тот самый) перекручен на ней совершенно неприличным образом.
- Ты меня лапал, что ли? - возмутилась Людка запоздало и настолько наигранно, что Пашка тут же понял, что её актёрская игра ничуть не сильнее его собственной. И как она в такой ситуации глазки строить ещё может, свиристелка пузатая!
- Санька твой дурак, - меняя интонацию, но не вставая с колен (пусть думает, что хочет!). - Он кучу денег Фреду должен.
Людка понурилась. Знает.
А Пашка встал и продолжил, чувствуя, что инициатива переходит в его руки:
- Фред откуда-то узнал, что Санёк сегодня должен за тобой приехать.
Медведцева дёрнулась и вжалась в диван.
- И он велел пацанам прийти сюда и выбить из него деньги. Они придут в три. Санька ведь в это время не будет?
- Он вечером обещался, - проблеяла Людка еле слышно. - Поздно. И передал, чтоб собиралась. Я и вещи уже собрала. Он написал, чтоб не больше одной сумки было.
- Через кого передал?
- Через Андрея, моего брата двоюродного. Он мелкий ещё совсем, за ним точно никто следить не будет.
- Проболтался твой Андрей. Больше-то некому, - веско сказал Панюта, усаживаясь рядом с сачковской супружницей. Ему очень хотелось опять ощутить тепло её мягкого тела, но он понимал, насколько это неуместно и глупо.
- А ты откуда всё знаешь? - словно почувствовав какую-то опасность, спросила Людка.
- А меня Фред пытался к этому делу тоже припахать, типа: твоему другу Перепелу Сачок тоже должен - так иди и возьми!
- И что же: ты меня предупредить решил?
- Я этих козлов знаю. Они придут за деньгами, а будут убивать. Сейчас они вмажутся как следует для храбрости, а потом, когда поймут, что Санька здесь нет... ты понимаешь, что они с тобой сделают?
Людка, побледнев, принялась натягивать куцый халат на свои цыплячьи колени.
- И что же делать?
- Надо отсюда свалить пока. Переждать где-нибудь. У родителей, например.
- У родителей я не могу! - Медведцева замотала головой. - Меня мать на порог не пустит. Она говорит, что я блядь конченая.
- С ума сошла? Беременная матом лаешься?! А отец? Ему можешь позвонить? Это же он вам с Сашкой квартиру эту сделал?
- Что я ему скажу? Он и так меня пилит: где муж твой? И менты опять приходили...
- Те самые, что Сачка на фарцовке взяли?
Людка закивала. Руки её, оставив в покое фланелевый подол, вновь принялись оглаживать живот, словно боялись, что тот внезапно исчезнет.
- Когда? - спросил Круглый, в голове которого зашевелились нехорошие подозрения.
- Позавчера.
- А брат твой когда письмо привёз?
- Тоже позавчера, за пару часов до ментов...
- Знаешь что, подруга, - сказал Пашка, чувствуя свою значимость и становясь оттого необычайно красноречивым и по-взрослому убедительным. - Сдаётся мне, что Фред с мусорами в доле. И решили они твоего Саню как леща очистить и выпотрошить. То-то они так быстро приехали...
Последнюю фразу, сказанную вполголоса, пожалуй, и вовсе озвучивать не стоило, поскольку она касалась событий отменённого Кнутом дня. Пашка даже подумал, не было ли приглашение участвовать в акции выбивания денег банальной подставой, целью которой был он сам, лошок по фамилии Прасолов. Правда, обдолбанные хорьки всё равно всё испортили, но ведь менты могли дело выставить в таком свете, что полёт с седьмого этажа показался бы глупому боксёру прекрасным выходом.
- Так что же мне делать?
- Валить отсюда надо. Прямо сейчас.
- Да говорю же: некуда мне!
Людка чуть не плакала. И тут Пашка вновь показал себя Золотой Рыбкой.
- А мы сейчас скорую вызовем. Скажем, что у тебя схватки начались, ну, или что там у вас бывает.
- Точно! - обрадовалась Медведцева. - Ты молодец, мальчик!
Панюта на "мальчика" даже не обиделся. Она же просто не помнит, как его зовут. Но на место тёлку (или тётку, учитывая её положение) поставить требовалось.
- Мальчик - это твой муж Сачок, - сказал он. - Который тебя в такое говно втравил, что даже мне противно. Втравил и бросил, картофельная башка. Ладно. Всё фигня. Сейчас переодевайся, как на прогулку, но возьми паспорт и свидетельство о рождении, и сумку собери, но не ту, которую ты приготовила на выезд, а маленькую, чтоб никто не подумал, что ты смываешься. Сложи туда бельё там, мыло. И вообще, лучше эту сумку мне отдай. Сделаем так. Я с сумкой выйду раньше, и буду ждать тебя у молочки, ну, знаешь, на углу у сквера. Там телефон есть.
- Зачем так сложно? - удивилась Людка. - Давай ты сюда вызовешь.
- Не, нельзя. Хорьки... ну, фредовы бойцы, потом будут соседей расспрашивать и узнают, куда тебя увезли.
Медведцева восхищённо посмотрела на Пашку, не прекращая мацать собственный живот.
- Ты сядешь на лавочку, ну, типа, тебе поплохело. Я такой, с понтом мимо иду. Если будут свидетели, ты попросишь меня вызвать тебе неотложку. Нет, не так! Мне же надо будет знать, куда тебя повезут, Сачку-то я что скажу? Давай лучше вот как. Врачам скажем, что я твой родственник, и провожу тебя до больницы. А потом Санька твоего отыщу и прослежу, чтобы его не выловили. Ты чего сбледнула-то? Да не боись, прикрою я твоего мужичка! Я ж боксёр.
***
Полтретьего Пашка уже маячил на углу, поджидая хорьков. Эвакуация сачковской жены прошла просто блестяще. Скорая приехала спустя пятнадцать минут, Панюта даже завидовать начал - к нему-то, умирающему в прошлом варианте этого же дня, явились намного позднее. Врач поначалу отказывался сажать в машину непонятного родственника-малолетку, но Людка вдруг повела себя просто молодцом: принялась ныть, что муж-де в командировке, приедет на один вечер, а она невесть где... В-общем, проводил Круглый Медведцеву до Третьей горбольницы, дождался, пока разместят, запомнил номер палаты и даже успел явиться на место встречи на полчаса раньше срока, истратив карманные два рубля на такси. Оказалось, спешил не зря. Спустя пять минут напряжённой походкой районного кента к нему выдвинулся Витька Форш. На такой подарок судьбы Паша даже и не рассчитывал. Витёк без Руслана был человеком совсем иного разбора, нежели с. Неясно, правда, чего это они по отдельности подтягиваются, ведь на сачковской хате они были явственно удолбаны какой-то дрянью, и едва ли эти двое уделывались порознь.
Поздоровались за руку. От Панюты не укрылось, что Фарш не просто взбудоражен, а - взвинчен до чрезвычайности. Зрачки в точку, плечи дёргаются, гримасы странные на лице пляшут. В таком состоянии Витька был опасен, но поговорить с ним всё равно было необходимо, раз уж его сутулый кореш где-то задерживается.
- Чего один? - спросил Пашка очень тихо, как всегда делал, желая поставить собеседника в неудобное положение. Фарш этот пацанский приёмчик знал вообще-то, однако сейчас, будучи на нервах, всё же на него повёлся. Что сказал ему Круглый, он не расслышал, и подался вперёд, наклонившись к маленькому Прасолову неловко и неудобно для себя.