– Лорел, – представил свою гостью Вроблески. – Иные скажут, что она – грязная шлюха, охотница за кошельками. Но только не я.
Девушка, не отрывая глаз от журнала, тихо хихикнула. Билли Мур по-прежнему молчал, не находя, что тут можно сказать или сделать.
– Как обстоит дело с парковочным бизнесом? – спросил Вроблески.
– Нормально, – буркнул Билли.
– Первый миллион уже заработал?
– Нет.
– Ну хоть что-то заработал?
– Конечно, да только расходов очень уж много. С ум сойти, сколько приходится платить толковому коменданту стоянки, а еще…
– Подробности мне ни к чему. Я всего лишь прощупываю, не заинтересует ли тебя работенка на стороне, способная пополнить твои наличные поступления. Считай нашу встречу собеседованием с работодателем.
– Я стараюсь не нарываться на неприятности.
– А разве все мы не стараемся?
– Мне сдается, ваши неприятности не так банальны, как мои.
– Неужели? Ты, конечно, всякого наслышан обо мне, но поверь, только половина из этого – правда.
– Какая именно половина? – спросил Билли.
Вроблески по достоинству оценил вопрос.
– Я и сам не знаю. Главное, когда люди рассказывают о тебе ужасные вещи, это всегда идет на пользу бизнесу.
Билли кивнул. Он не собирался возражать.
– Разумеется, после нашей встречи на аукционе я навел о тебе справки, – продолжал Вроблески. – И получил исключительно хорошие отзывы.
– Вы им поверили?
– Ну. наполовину.
Вроблески посмотрел сквозь стеклянную стенку оранжереи наружу. Что-то там – невидимое, но осязаемое – явно его удручало.
– Люди говорят, у тебя есть мозги, – сказал он. – А мне сейчас лишние мозги не помешали бы.
Билли хмыкнул. Надо быть круглым идиотом, чтобы поверить, будто Вроблески привлекли его умственные способности.
– Говорят также, что ты – крутой парень.
– Я не корчу из себя крутого, – ответил Билли.
Оба про себя отметили: ответ удачный.
– Сколько тебе лет? – спросил Вроблески.
– Тридцать.
– Разведен, так?
– Так.
– И у тебя есть двенадцатилетняя дочь?
– Да.
Все было верно и не представляло собой тайну. Билли Мура не удивило, что Вроблески основательно подготовился к встрече, но все же он чувствовал себя неуютно оттого, что вынужден говорить о дочери в таком месте и с таким человеком.
– Она с тобой живет?
– Сейчас – да. Поэтому мне и нельзя нарываться.
– Дети… Это такая ответственность, правда?
– Да уж.
Билли подозревал, что Вроблески мало знал или беспокоился о детях, однако с ответственностью он попал в точку.
– Эй, Лорел, – позвал хозяин дома, моментально забыв про детей, – встань, разденься до пояса.
Девушка выполнила приказание, сбросила плечики платья, и оно опало, повиснув на талии. На мгновение Лорел встретилась глазами с Билли, но тут же отвернулась. Ее поведение могло показаться застенчивым, хотя на самом деле никакого отношения к застенчивости не имело. Девушка повернулась к Билли задом. Вся ее спина была грубо, неумело изрисована пересекающимися линиями красного, черного и синего цвета, какими-то неуклюжими штрихами, квадратами, кругами, символами, стрелками. Безобразный сумбур, нанесенный второпях, кое-как.
– Что это, как ты думаешь? – спросил Вроблески.
– Мне полагается это знать?
– А если бы я сказал, что это – карта?
– Раз так, поверю на слово.
Билли присмотрелся. Если значки действительно представляли собой карту, то она была еще чуднее всех остальных в этом доме.
– Не пойми что, верно?
Билли согласно кивнул.
– Я тоже озадачен, – признался Вроблески. – А мне очень не нравится состояние озадаченности.
Рядом с тахтой в черном эмалированном горшке рос толстый, размером с баскетбольный мяч золотистый ферокактус. Вроблески рассеянно надавил указательным пальцем на одну из загнутых колючек, словно решил сдать кровь на анализ.
– Знание – сила, верно? – спросил он. – На мой взгляд, сила бывает двух типов. Один тип – когда ты способен заставить других делать то, что нужно тебе. Так представляют себе силу большинство обывателей. Есть и другой тип – когда никто не может тебя заставить делать то, что ты не хочешь делать. По мне, такая сила лучше. Но в данный момент у меня нет никакой.
Билли Мура признание застало врасплох. Выходит, Вроблески вовсе не сгусток бесконтрольных побуждений и агрессивных инстинктов, каким его представляют другие? То, что он способен выказывать некоторую слабину, в глазах Билли делало характер знаменитого киллера только крепче, хотя его личное мнение о Вроблески, понятное дело, не стоило и выеденного яйца.