Наконец показался родной двор, и мать пробурчала, что машину уже ставить негде. Весна только началась, и почти никто еще не уезжал на дачу.
- Вылезай, а я буду искать место, - скомандовала мать. Адель поспешно выскочила и уселась на оградку у дома. Проводила машину взглядом и устало прикрыла глаза. Как же все-таки это утомительно. Над головой послышалось какое-то копошение, и Ада подняла голову. С ветки спрыгнул воробей, скинув на нее ком снега.
- Ай! - снег попал за шиворот, и Ада вскочила, пытаясь его вытряхнуть. Но куда там! Ледяные струйки потекли по спине. На крик обернулась маленькая старушка, недовольно покачала головой и вгляделась в лицо Ады, будто думая, не стоит ли обойти ее стороной. Адель улыбнулась пожилой женщине, и та вдруг поспешила к ней.
- Простите меня великодушно, - начала она. - Но вы случаем не моя статуя?
Ада от неожиданности хихикнула, но старушка смотрела совершенно серьезно. Она сжимала маленький расшитый бисером мешочек, сухие руки нервно теребили шелковую завязку. Пришлось спрятать улыбку и ответить как можно более убедительно:
- Нет, я не ваша статуя. - Ада помолчала и добавила, прислушиваясь к своим ощущениям. - Совершенно точно нет. Более того, кажется, я вообще ничья статуя.
Казалось, старушка не сильно удивилась, только вздохнула:
- А так похожи. Такая же беленькая, - она грустно посмотрела на руки. - А то уронила, старая, вот она и выскочила. Теперь поди найди. Убрала мешочек в карман пальто, и пошла дальше.
- Но если что, вы мне скажите, да? - обернулась она.
- Непременно.
Старушка ушла, Ада снова села на оградку. Прикрыла глаза и провела руками по лицу, размазывая снежные брызги. Улыбнулась.
Мать подошла через минутуи вгляделась в лицо Адели.
- Все хорошо? Опять встретила "их"? - она выделила последнее слово. - И что, уже подарили тебе ковер-самолет?
- Мам, - не выдержала Ада. - Посмотри, вот, старушка. - Она указала на удаляющуюся женщину. - Видишь? Она просто спросила, не я ли ее статуя. Это все.
- Именно что все. Хватит, - резко оборвала ее мать. - Пошли, живо.
- Да ты спроси у нее, я не выдумываю! - крикнула ей вслед Адель. Мать даже не повернула голову.
Они дошли до третьего этажа, и вдруг она остановилась.
- Ах, черт. Ну что ты за ребенок. Я из-за тебя забыла продукты. Это опять спускаться, а я будто без того не устала!
- Давай я схожу.
- Уж ты-то сходишь, конечно.
- Мам, - как можно более спокойно сказала Адель. - Ты же правда устала, давай я схожу. Обещаю быть поаккуратнее.
Мать вынула ключи из сумки, несколько мгновений помедлила, но все-таки отдала их Аде.
- Я скоро.
Она быстро спустилась и пошла к машине. Вытащила пакеты и потащила их домой. У самой двери ее остановил странный глухой стук позади.
Ада обернулась и сквозь начавшуюся метель заметила у машин белую фигуру. Прищурилась: прямо на нее растерянно смотрела бледная, совершенно белая девочка. Испуганные светлые глаза, волосы почти сливаются по цвету с кожей. Девочка дрожала на холоде и следила взглядом за Адой. Сложила руки лодочкой, и странный стук повторился. Будто ударились два камня, подумала Адель и почувствовала, как по телу пробежал озноб. Кажется, старушка просила сказать ей, если... Но что сказать и как? Позади запищал домофон, и дверь резко открылась, ударив Аду ручкой по спине. -Не стойте на проходе, - рявкнула соседка. Она подозрительно посмотрела на Адель. - Вы к кому это?
- Я домой, - пискнула Ада. Женщина недовольно покачала головой.
- Стены уродуешь?
- Что?
- Смотри у меня, - соседка прищурилась и, толкнув Адель, спустилась вниз. - Делать им нечего, лишь у подъезда ошиваются.
Ада подождала, пока женщина отойдет подальше и подошла к машине, за которой видела девушку. На снегу отчетливо виднелись следы ног, но самой статуи не было.
- Испугалась, - заключила Ада. Вернулась к подъезду и опустила пакеты с едой. Вытащила из матерчатой сумки листок и ручку и размашисто написала: "Уважаемая Женщина с Мешочком! Ваша статуя здесь, неподалеку, прячется за машинами. Надеюсь, Вы ее найдете, она очень напугана. Удачи!". Она хотела приписать "Адель", но представила лицо матери, когда та увидит имя дочери, и не стала, а просто засунула бумажку между объявлениями о сдаче квартиры и рекламой пиццы.
Уже заходя в подъезд, Ада оглянулась и прислушалась, но на улице было тихо, только комья талого снега то и дело падали вниз. Адель покачала головой и поспешила наверх - мать, наверное, уже заждалась.
- Вот поэтому я и не хотела, чтобы ходила ты! - мать так и не зашла в квартиру, стояла у двери.
- А почему ты?.. - начала Ада, но не договорила.
- Сколько можно? Давай живо в квартиру, - мать повернула ключ и вошла в темный коридор, щелкнула выключателем. - И свет опять перегорел, вот нельзя было вкрутить лампочку?
Продолжая ворчать, она пошла на кухню. Ада забежала первой, вынула из холодильника пару бутербродов и понеслась в свою комнату.
- Я учиться, - пояснила она на ходу и захлопнула дверь.
- А салат с брокколи я для кого готовила? - донеслось с кухни.
Адель разложила на столе тетрадки, взялась за учебник и пробежалась глазами. Несколько минут она пыталась заставить себя вдумчиво читать, подкрепляя мотивацию бутербродами. Но когда они закончились, все-таки пришлось признать - не было никакого желания учиться. Она и так все это уже прекрасно знала; пустая формальность - пробежать глазами знакомые еще с детства формулы.
Ей было двенадцать, когда брат поступал на ВМК. Он тогда зубрил интегралы с производными, штудировал учебники по физике, а заодно и делился знаниями с вечно крутящейся около него Аделью. В его устах любая формула или закон превращались в увлекательную сказку. Задачи про сталкивающиеся и тут же испаряющиеся льдины, закорючки интегралов, изменяющие символы или даже превращающие их в цифры - все это завораживало Аду, и она внимательно слушала, запоминала. Но вот только матери не важно, что она знает, главное, чтобы девочка занималась.
Адель схватила со спинки стула вязаную кофту, быстро пошла к входной двери и остановилась. Мать наверняка услышит, и, если заметит, что Адель ускользнула из дома, начнет читать мораль. Ада стукнула кулаком по стене, и тут же схватилась за ушибленную ладонь.
- Что же это такое? - грустно спросила она в пространство. Казалось, десяти лет не было, и она по-прежнему первоклашка, которую строгая мама не пускает гулять. - Она никогда не поймет, что я уже взрослая.
Все еще сжимая ушибленную руку, Ада вернулась в комнату. Бросила взгляд на стол.
- Нет уж, - буркнула она. Закрыла дверь комнаты на замок. Хотя бы это она смогла выбить у матери - чтобы не мешали учиться. Подошла к зеркалу и нахмурилась: в первую очередь - тапочки, нужно поискать в шкафу что-то более подходящее сезону. Улыбнулась своему отражению.
- Все будет хорошо, вот поступим, и начнется другая жизнь.
Отражение покачало головой. Едва заметно, но все же. Ада нахмурилась, этого ей еще не хватало.
- Просто блики, - сказала она сурово, глядя прямо в глаза зеркальному двойнику, и полезла в шкаф.
После непродолжительных поисков Ада вытащила старые, но вполне сносные кроссовки - по крайней мере лучше, чем пушистые тапки с кроликами. Нацепила их, плотнее укуталась в кофту и открыла окно.
В лицо ударил ледяной ветер. Все-таки еще не весна на дворе, чтобы ни говорил календарь. Ада обернулась назад, окинула взглядом комнату - вроде ничего нужного не забыла, да и что ей может понадобиться? - и аккуратно вылезла в окно. Комната располагалась таким образом, что совсем рядом с окном проходила пожарная лестница. Уж этого мать не могла предусмотреть.