«Озарит огнем восход, полыхнет рассвет кострами,
Ополчится небосвод на зловещий Ад.
Стаи ангелов лихие скроют небо куполами…»
Нам, с лёгким стрелковым оружием, делать пока было нечего — собственно даже тяжеленные крупнокалиберные пулемёты и зенитные пушки сбивали врагов далеко не сразу… Хотя… Наверное, тут многое зависело от точки попадания — считай от мастерства и удачи. Иные «цели» получали по несколько очередей из гатлингов, но продолжали висеть в воздухе. Гатлингов, выпускавших по пять-шесть тысяч пуль в минуту, да каких! С мою ладонь длиной и в ладонь же в обхвате. А они «держали» по несколько очередей и лишь потом нехотя, будто делая всему миру грандиозное одолжение, падали — видимо даже ангелам не под силу победить усталость металла.
А иной раз десяток снарядов прошивал кабину — и «дельфин» начинал крутиться на месте, повторяя один и тот же манёвр, или просто «втыкался» в землю… ну, то есть в воду — поднимая метровые стены брызг.
С пробитыми стабилизаторами они тоже забавно кувыркались, а с взорвавшимся маршевым двигателем падали как камень — всё это с демоническим хохотом проорал мне стрелок соседнего пулемёта, пока суетившиеся рядом двое безымянных метались возле установки, поливая водой перегретые стволы и меняя ленты.
Грохот пулемётных очередей, взрывы, гул моторов вражеских «дельфинов», выжженное добела небо. Я сжимал в руках автомат и ждал, когда хоть кто-то из крылатых, до сих пор державшихся позади машин, приблизится на дистанцию выстрела — тратить патроны на корабли не было никакого смысла.
Ещё минут через пять враг принялся и за нас — госпожа куратор приказала быстрее рассыпаться, укрыться, залечь и подальше от зенитки. Этот совет нам жизни добавил…
Вспышка, просто вспышка — и гордого орудия больше нет! Осталась только груда искореженного, докрасна раскалённого железа. А его расчёт… в общем, содержимое всяких интернетовских разделов «жесть» рядом с этим — ромашки. Кстати, я понял, зачем нужны эти стены из здоровых валунов вокруг гатлинга и почему Найт велела нам залечь вокруг, а не внутри кольца — когда одна за одной начали гореть и взрываться пулемётные ленты — это нас спасло. Целая маленькая вечность сплошного треска и грохота — мы просто лежали, вжавшись в землю и молились, забыв, что мы уже умерли, что мы — демоны, забыв обо всём! Тело очень хочет жить!
- Зачем? — удивился я вслух, не надеясь, что кто-то услышит, — мы ведь все должны умереть!
— Мы должны умереть достойно! — не знаю, как Найт услышала меня в этом грохоте и треске, но её голос зазвучал прямо внутри моей головы, — У каждого камня, у каждого метра земли здесь есть собственная воля. Они должны знать, что нужны нам. Что мы готовы за них биться. Что к гарнизону пришла подмога с большой земли. Что Князю эти камни важны.
— Охуеть! — только и сказал я в ответ.
Кстати, вскоре оказалось, что-то время, когда в каменном кольце грохотали взрывы и всюду разлетались пули сожженной установки — это было такое затишье. Потому что враги наши тоже попрятались от свинцового дождя.
А потом они пошли… Полетели в атаку в открытую. В других частях острова всё уже стихло… Мы что же, последние?
Они кружили над нами — как потревоженные осы, как тогда, вокруг корабля, на котором мы вырвались из Города, они пикировали время от времени и пытались выхватить, утащить кого-нибудь из нас. Главные калибры тяжёлых кораблей молчали.
— Им нужны пленные. Им нужно показать острову вашу слабость, — Найт снова прибегла к телепатии, — а под пытками все слабы. Даже я.
… выстрел, выстрел, выстрел, щелчок — патроны в магазине закончились, а времени перезаряжаться нет — и следующий крылатый почувствовав это ринулся на меня. Пришлось ухватить карабин за цевьё и как дубиной огреть того гада прикладом…
Молнии и костяные копья, прошивающие строй крылатых…
Потом… Помню как наш парень-гитараст с матюгами отбросил пулемёт — он умудрился не просто перегреть ствол, а раскалить его до того, что вспыхнуло деревянное цевьё.
Тихий гул прошёл по камням.
— Достаточно! — хрипло, как ворона каркает, рассмеялась наша начальница, — Решение вынесено. Эта каменюка не хочет переходить к летунам, не впечатлили!
— Ещё камни меня не судили! — я нервно выдохнул и посмотрел наверх. Там в облаках и клубах дыма крылатые собирались в какую-то фигуру. Подобие гневного лика? Стрелять по ним было практически нечем.
— Они уходят? — недоверчиво прошептала Ира.
Облако крылатых снова обрушилось на нас. Не забрать эти чёртовы поганые камни, так хоть отомстить нам. Не знал, что светлые умеют ненавидеть!
— Уходим! Все делай как я! — И Найт приставила ствол к виску.
Выстрел — пуля прошивает череп насквозь — фонтан крови и мозгов. После всего сегодняшнего безумия от этого уже никого не тошнило, к тому же на красных волосах кровь была почти не видна. Пулемётчик и Ира последовали за госпожой куратором сразу же. А мы трое замешкались.
Гром попытался ударить «по площади» каким-то заклинанием, но один из врагов догадался об этом его намерении, махнул рукой, как будто отгоняя назойливую муху — и мага скрутило и разорвало как влажную салфетку. У нас той же волной вырвало из рук пистолеты.
А потом вдруг как-то сразу, без перехода, я обнаружил, что лежу на земле — а кто-то из них стоит, поставив ногу мне на горло, и несёт какой-то пафосный бред. А Оля лежит рядом — и пытается незаметно дотянуться до пояса с маленьким чёрным футляром.
Как ни странно, ей это удалось — она полоснула себя по запястью коротким лезвием, покрытым жёлтой плёнкой какого-то яда, и обмякла.
Я — последний? Слова про пытки всплыли в памяти сразу же. Хорошо ещё, что я прихватил с собой пару гранат. Не моего производства, разумеется, из тех, что госпожа заказала у более опытных оружейников. Оборонительная граната с осколочной рубашкой, с эффективным радиусом поражения до двадцати пяти метров.
Видимо, когда они пафосно вещают — у них отключается мозг. Или глаза. Или выступают скупые слёзы патриотизма, не позволяющие ориентироваться в оперативной обстановке — в общем, они заметили гранату, только когда я вырвал кольцо — и схватил того, что душил меня, за ногу. Он хлопал крыльями, пытался улететь, орал… я тоже что-то кричал, не помню уже, а где-то в глубине сознания чей-то холодный, механический голос считал: «пять»-«четыре»-«три»-«два»-«один» — в моей руке вспыхнуло маленькое солнце…
… солнечный свет ударил мне в глаза — и я проснулся. Какое счастье — это всего лишь сон, и нет на самом деле ни ада, ни рая, ни этого ненормального Грома, ни госпожи Найт, ничего этого нет и не было. Жалко, что Иры с Олей нет тоже, но это мелочи жизни. Ничего не было. Сон. Просто кошмарный сон, я у себя дома, шёлк приятно холодит тело… Стоп! Стопэ! Какой, нахрен, шёлк, у меня в жизни не было шёлковых простыней! Я одним резким движением сел на кровати и открыл глаза.
Ну твою ж мать!
========== Глава 6. Награда? ==========
Ну твою ж мать! В глаза мне с готовностью бросились задрапированные чёрным стены, чародейское зеркало в потемневшей от времени серебряной оправе, свечи — и тревожное девичье лицо. Как её? Надя? Таня? Соня? Лера? В общем, той девушки, которая присматривает за домом, убирается и готовит.