Фея Сирени, таким образом, скрывалась, а колдун Топор непрестанно показывал себя, но при этом невидимо находился сразу во многих местах и личинах.
Одновременно он повсюду выискивал фею, надеясь победить окончательно. Он чувствовал свою возросшую силу. Ему, разумеется, это было страшно трудно, поскольку фея Сирени имела вид луча света. А мало ли лучей света ложится на землю и просвистывает в воздухе по всем направлениям, в том числе и между людьми! Даже ночью, в глухой тьме, вдруг да чирикнет какой-нибудь ничтожный огонек и пошлет луч прямо кому-то в глаза, а Топор спохватывается и мечется туда-сюда, круша все на своем пути, то есть получаются опять одни пустые хлопоты!
Он, однако, знал, что фея любит болтаться около особенно добрых и беззащитных детей. Там-то он и надеялся ее поймать.
Правда, как уловить луч света, вот вопрос.
Короче говоря, каким-то утром фея Сирени путешествовала по городу в поисках подходящего знакомства с новым ребенком (последнее время только это и утешало ее) и увидела маленького мальчика за кустом, который кормил мороженым сразу трех приятелей гораздо старше его.
Они быстро, в шесть укусов, прикончили свою добычу, давясь от спешки, и попросили малыша принести им еще.
Он пошел к бабушке, сидящей на скамейке, и стал просить у нее новую порцию мороженого.
— Но ты ведь съел уже две! — удивилась бабушка. — Нет, хватит. А то простудишься и не будешь обедать.
— Буду, буду, бабушка, я очень голодный! — сказал малыш так правдиво, что у феи Сирени навернулись на глаза слезы.
Эти две слезы упали на песок и застыли там в виде двух жемчужин.
И два тонких свистящих луча ударили снизу вверх, подхватили с собой маленькое пятнышко света и бесшумно исчезли.
Запахло чем-то нежным и растаяло.
Мгновенно, откуда ни возьмись, из-за куста к этому месту попрыгала бойкая большая жаба.
И тут мальчик, так ничего и не добившись от бабушки, вдруг заметил у себя под ногами две жемчужины, поднял их с земли и понес своим друзьям за кустик.
— Вот, — сказал он им, — я нашел красивые камушки, хотите?
— Хрена нам твои пуговицы, дуррак, давай мороженого! — завопил самый большой и хорошо стукнул этого дурака по голове.
— Мороженого больше нет, — ответил ударенный, почесав макушку.
Двое других плюнули на него, и вся троица удалилась.
А проворная жаба вдруг съежилась до размеров гусеницы, потом гусеница, извернувшись, быстро лопнула, и на свет Божий вылезла бабочка-капустница, маленько обсохла и зафиндиляла в воздухе.
В этот момент Топор опять появился на экранах телевидения в грязных с изнанки портках и с бледным, но спокойным видом. Он вымолвил:
— Краибнмр-рэ яуя пссту-фссту бзеф-мзеф! Ая? Усиптошись негебреммо. Сю? Шуи опсянась-офсянась бно-ная арья-шмарья. Бейна фирянэ ифтесла. И фтесла! Куки? Айя! Нзябзим-шабзим. Каля-маля. Млыфысе?
И переводчик сказал:
— Трудно разобрать слова… Расшифровщики работают… Как бы что он все предвидит…
Испуганные пенсионеры и домашние хозяйки, а также больные, разнообразные отдыхающие на рабочем месте и журналисты это видели и слышали и рассказали всем остальным.
Малыш Кузя (а побитый дурак был именно он) постоял за кустами оглоушенный и оплеванный, но потом он улыбнулся и побежал к бабушке, стараясь не показать вида, что ему плохо.
— Что я нашел, бабуля! — закричал он. — На, это тебе!
Бабушка увидела жемчужины, смутилась, оглянулась и тихо спросила:
— Ты где это взял?
— Нашел на песке!
— Вечно ты всякую гадость с земли подбираешь, потом руки грязные! — привычно сказала бабушка, вынула из кармана платок, увязала в него жемчуг, кинула все это в свою бездонную сумку, где при надобности умещалось двадцать кило картошки-моркошки, затем велела Кузе сидеть на лавке, а сама, глубоко вздохнув, пошла вдоль скамеек, бестолково спрашивая:
— Никто ничего тут не потерял?
Все стали копошиться в сумках и карманах и бормотать:
— А что? Что нашли-то?
Одна тетя потеряла перчатки и зонтик, трое спохватились насчет кошелька, один мужчина обнаружил нехватку золотого кольца и т. д. Пятеро заявили о пропаже крупной суммы денег.
Ничего не добившись, красная от стыда бабушка подхватила внука и помчалась домой.
А фея Сирени летела со скоростью света в Город Света, ни о чем не думая.
Между прочим, этого — ничегонедуманья — добиваются многие несчастные создания, мысли которых бегают по кругу в их бедных головах и не дают ни спать, ни что-то полезное делать.
В такие минуты люди предпочитают смотреть телевизор, особенно всякие игры с призами, или сидят за компьютером, опять-таки играя, или же, на худой конец, решают кроссворды.
Но у феи Сирени, летящей в потоке света, горе было так велико, что она всполошилась, волшебством заставила себя ни о чем не думать и погрузилась в вечный сон, лететь ей было далеко, много миллионов световых лет.
А вот вихлявая белая бабочка тоже летела, но невысоко над почвой и на очень малой скорости, следуя за бабушкой и внуком.
Бабушка очень торопилась и оглядывалась, чувствуя себя мелким воришкой.
Лицо ее загорелось двумя красными пятнами, в глазах стояли слезы как от ветра.
Первый раз в жизни бабушка тайно унесла чужую вещь.
Жемчужины буквально жгли ее, хотя лежали на дне объемистой хозяйственной сумки.
Она торопливо, волоча за собой внука, ворвалась в подъезд и кинулась к лифту.
Бабочка-капустница же, огородный вредитель, влетела к ним в форточку в тот же момент и стала, как все эти бестолковые создания, биться о стекло, просясь на волю.
глава четвертая. Телевидение входит в дом
Бабушка (которая получила от Кузи две жемчужины) потеряла покой.
То она примеряла их перед зеркалом — одну на палец, другую почему-то на лоб. Потом одну пониже шеи, а другую в ухо. То сразу обе в уши.
Выходило необыкновенно красиво.
То она прятала жемчужины подальше — в старый носок, а носок в пакет, а пакет в шкаф под простыни.
И не спала ночами, размышляя, за сколько можно продать такие жемчужины и можно ли на эти деньги поехать с Кузей на море.
Дело в том, что семейка у них была небогатая, родители работали день-деньской, а в выходные отсыпались и бродили по дому в своих ночных нарядах, как тени, и вся домашняя работа была на бабушке. А бабушка страшно уставала: она ходила по магазинам, стараясь купить все подешевле, она готовила завтраки, обеды и ужины, стирала, гладила, убирала в квартире и при этом иногда слышала от своих родных такие слова:
— Ой, мама, я же этого не ем! Сколько раз можно повторять одно и то же!
Или:
— Опять все неглаженое! Как же я на работу пойду?
Или:
— Почему игрушки валяются? Кузя, ты вообще соображаешь? Я ведь сейчас наступлю на твою машинку! И мама! Почему по всей квартире у вас горелым пахнет? (А это, допустим, на кухне сбежало молоко.) И много всего слышала бедная бабушка. Кузя это тоже слышал, но поскольку ничего другого в своей довольно непродолжительной жизни он не знал, то он и думал, что именно так надо обращаться с детьми и бабушкой.
Правда, поскольку он был добрый человек, то он сам никогда не делал бабушке замечаний. Только иногда скажет:
— Я не буду есть суп. Он дурацкий.
Или:
— Я не хочу надевать шапку. Мне жарко.
— Так тебе жарко дома, а мы же на улицу идем!
И бабушка с ним горячо спорила и ругалась, говоря, что другого супа у нее нет или что на улице ветер, может продуть уши.
Таким образом, у бедной бабушки жизнь была не совсем счастливая, прямо как у старой Золушки.
И, размышляя о свалившихся на нее богатствах (две жемчужины), бабушка размечталась об отпуске в каком-нибудь доме отдыха: три раза в день еда, и не надо мыть грязную посуду, убирать помещение и таскать картошку с рынка! Здорово будет, мечтала она, поселиться с Кузей где-нибудь на берегу моря и купаться!