— Расходы на логистику… Топливо? — рванул воротник я.
Дышать стало почему-то сложно.
— Некоторые корабли могут летать тысячи лет без обслуживания и заправки. — махнул рукой Виталиан. — Все подобные проблемы наше общество давно решило. Но работорговля… Это сверхприбыльный бизнес. Ты спрашивал, что случилось с тем сектором? Да ничего с ним не случилось. Просто в какой-то момент его руководство придумало гениальный бизнес-план - собрать всех граждан, и переселить либо в один небольшой город, либо к соседям. Придумали социальные льготы, гарантии, дали денег, помогли с работой где надо… В итоге город постепенно опустел. А в опустевшие, и никем не обслуживаемые остовы пустых зданий стали селиться жители нижних трущоб. Они расплодились, и заняли весь сектор. За его пределы их никто не пустит - однако сами по себе они просто источник бесплатного мяса для торговли. Главарей трущоб работорговцы контролируют за крошки с барского стола, а те взамен собирают им мясо, которому подкидывают немного ресурсов, чтобы не загибались с голоду. И тем самым они загребают миллионы и миллиарды - в таких условиях можно не то, что дешёвых рабов собрать, но подготовить идеальных слуг, что будут на коленях перед тем, кто их купил, ползать, по гроб жизни благодарны, что их вытащили из такого места. А такие слуги, как ты мог видеть в списке, стоят подороже - не один атом, а несколько сотен. Просто бизнес, Эрнхарт. С этим сектором случился просто бизнес.
— В Аркантраксе продаётся и покупается почти всё… Да? — криво усмехнулся я. — Вы же… Мы же высокоразвитая цивилизация. Роботов в каждом доме можно себе позволить. Любые бытовые условия - стоят копейки. Почему всё ещё существует… это?
— Рабство всегда существует у разумных там, где оно выгодно, Эрнхарт. — отвел глаза Учитель. — А с возможностями нашего города - оно невероятно выгодно.
— Разве вы не могли бы сделать его невыгодным?
— Это ещё не всё. — мрачно посмотрел на меня наставник. — Пойдём, я тебе ещё кое-что покажу.
На корабле была небольшая комната с тройкой кресел внутри сферы - предназначенная для просмотра фильмов с полным погружением. Мне нравилось в ней сидеть - красочные, невероятно реалистичные фильмы, в которых казалось, что ты находишься прямо рядом с героями истории… Но в этот раз у меня заскребло под ложечкой.
— Смотри молча. Если сможешь. — с какой-то непонятной усталостью сказал Виталиан, плюхнувшись в соседнее кресло.
Оглядываясь назад, возможно, я совсем не хотел, чтобы мне показывали то, что потом возникло на экранах. Но такого выбора у меня не было.
Виталиан Магнус просто взял, и показал мне в кинотеатре полного погружения то, что порой делают с рабами. И это оказалось куда хуже, чем то, что я мог себе представить в самых страшных кошмарах. Насилие - как сексуальное, так и обычное. Пытки - от которых кровь застывала в жилах. Иногда совмещалось и то, и то, а порой к этому добавлялась загонная охота или гладиаторские бои - не оставляющие шансов их жертвам. Я видел многое в прошлой жизни - сжигал заживо людей, убивал, воевал… Но всё это не смогло подготовить меня к подобной дряни.
Сухие слова порой не могут описать всех ужасов, на которые способны разумные. Я блевал долго - сперва сегодняшним обедом, потом желчью, а потом, когда Виталиан дал мне стакан с водой, и водой, на очередном переключении картинки.
Когда блевать стало нечем, и я чуть не задохнулся от рвотных позывов и едва не потерял сознание от тошноты, Виталиан кинул в меня целительное заклинание - слегка облегчая дело. А потом переключил видео ещё раз - демонстрируя, как мужик в поварском фартуке режет молодую белокожую девочку лет десяти - ещё ребенка, фактически, на куски.
В самом буквальном смысле - отрезает куски, и смачивает в маринаде, активно комментируя процесс, словно на каком-то кулинарном шоу.
— Нет… Нет… НЕ НАДО! ПОЖАЛУЙСТА! — визжала девочка.
Полноватый мужик погладил волосы, надел колпак, и нацепил девочке на рот пластырь, от чего та замычала, и, улыбнувшись, сказал в камеру:
— Как вы уже знаете из прошлых выпусков, хорошо зафиксированное мясо в анестезии не нуждается… К тому же, как известно, оно портит вкус. Сегодня мы попробуем с механическим насилием - это вызывает особый трепет, который…
Было ли тому виной юное тело - или мои собственные убеждения - но я не выдержал в тот миг, не удержал контроль над своей магией. Экран поплыл, плавясь от вспыхнувшей вокруг красной звездной плазмы, когда я, потеряв контроль, инстинктивно, по памяти прошлой жизни, призвал огонь…
Виталиан взмахнул рукой, блокируя мою магию, и тяжело вздохнул.
— Простите. — мрачно повинился я. — Не удержался. Умом понимаю, что запись, но это… Это просто слишком. Так не должно быть.
— Это не запись. — ответил он. — Прямая трансляция, с минимальной задержкой.
— ЧТО!?!?
В этот миг ему пришлось тушить мою плазму - во второй раз. А потом я просто обмяк в кресле, поняв, что никуда не успею и никого не спасу. Учитель посмотрел на меня с легким сочувствием.
— Почему подобное ещё существует? — глухо спросил я.
— Такова цена свободы. — с затаённой болью в голосе ответил он. — Ты не можешь дать людям свободу и отобрать её часть, даже если они выбирают зло. — Как я тебе уже говорил, Аркантракс - свободный город. Во многих смыслах.
— В бездну такую свободу. — выплюнул я.
— Когда я говорил, что у нас продаётся почти всё, я имел в виду отнюдь не ассортимент материальных товаров, не технологические новинки, и даже не рабов. Продаются в том числе и такие вещи - пытки, загонные охоты, сексуальные извращения… Мы торгуем с миллиардами миров, и многие охотно покупают не только рабов, но и иные услуги, с ними связанные. А в ассортименте услуг действительно есть почти всё. И если там чего-то нет, то это только потому, что на это нет спроса.
Некоторое время мы помолчали - пока я отчаянно приходил в себя, пытаясь взять эмоции под контроль. Получалось плохо.
— Значит, вот кто правит этими великим городом, да? — криво усмехнулся я. — Поэтому ты мне это показал, верно?
— Ошибаешься. — отрицательно ответил учитель. — На самом деле, в правительстве города нет маньяков и любителей подобной дряни. Скажу больше - ты не можешь занять высокий пост в любых официальных службах города или большинства секторов, если ты психически не здоров. А социопатия такого уровня - это нездоровая болезнь для большинства цивилизованных разумных рас. Так что не думай, что тебя вербуют в кружок по свержению правительства, показывая, что оно позволяет делать. Городом правят прожжённые, матёрые политики и бизнесмены, которые достигли в своём деле такого мастерства, что заткнут за пояс в своём деле кого угодно. Они следуют лишь одному принципу - не навредить гражданам города и работать на общее благо, а не на одно лишь своё собственное. Это рабочая схема, потому что от общего благосостояния зависит и их собственное - поэтому перекрёсток, в целом, невероятно богат. И трогать их не стоит ни при каких обстоятельствах - напротив, этих людей стоит защищать всеми силами, потому что они - одна из первых наших линий обороны. Ты даже не представляешь себе, каких усилий нам стоило в своё время заставить правительство работать на общее благо. За это были десятки гражданских войн, миллионы сожженных миров, пока даже до самых тупых не дошло, что или мы все сгорим в пепле, или нам придётся уживаться всем вместе - железно следуя хотя бы парочке простых правил.
— Это ведь ещё хуже, да? — помассировал виски я. — Для остальных. Для граждан, может быть, всё очень приятно и удобно, но цена этого - страдания всех вокруг? Рационалист, заботящийся о благе граждан, легко пустит под нож парочку беззащитных миров, если это выгодно, так ведь? А что, вот вам и рабы, и ресурсы, усилий - мизер, никто из граждан - не пострадал, благодать… Построенная на крови. Хорошо устроились, да?
Виталиан скривился, как от пригоршни кислых конфет разом.
— Не воспринимай это так однобоко. Ты прав, но прав лишь отчасти. Правительство города - это распределенная сетевая структура. Кто-то действует жёстче, кто-то мягче. Многие сектора выросли из миров, которые добровольно вошли в наш состав. Мы вообще не ведём завоеваний, если что. Мы просто торговцы - которые имеют доступ к очень обширным рынкам за счёт своих возможностей, магии и технологий. Поэтому мы покупаем то, что нам продают, и продаем то, что у нас покупают.