Прямо за подъездной дорожке начинался небольшой хвойный лес, между деревьями петляла довольно широкая тропинка, всё напоминало зимнюю сказку. Идеальное уединение, чтобы поделиться душещипательной правдой вдалеке от посторонних глаз.
- Пойдём, - предложила я.
Глеб опустил взгляд на мои руки. Может, он хотел коснуться меня также сильно, как и я его. Но мне не хотелось отвлекаться на его тёплую ладонь каждую микросекунду, поэтому я засунула собственные руки в карманы. Парень принял этот факт с достоинством.
- Спроси ты меня месяц назад, - начала я – кем я хочу быть в будущем, я бы сказала, что моя самая большая мечта в мире – поступить на Международные отношения, чтобы в будущем работать в ООН, - в воздухе повисла еще одна тихая пауза. – Но не сейчас. Знаю, это сама большая глупость в мире, но меня взбаламутила Мила. Её история, то, как она смогла отказаться от мечты родителей ради своей собственной, зародило во мне сомнение. Одна маленькая семечка, которая превратилась в росток. Но я до сих пор не могу понять: цветок это или сорняк.
Глеб слушал внимательно, не заговаривая со мной, даже когда я делала долгие паузы, чтобы перевести дух.
- Я раньше и не задумывалась, почему мне нравятся социология и политика. Знаю лишь, что интересуюсь этим с детства. Но когда я начала искать корни… Ох, Глеб, прости за все эти метафоры с растениями, я не специально.
Парень весело улыбнулся, и это напомнило мне лучик солнца.
- Ничего, мне нравятся твои метафоры.
Я тоже улыбнулась. И мне мгновенно стало легче. Все слова и чувства полились из меня ручьём.
- В общем, я много об этом думала и поняла, что лезла в эту сферу не потому, что мне это нравится. А потому, что хотела быть ближе к папе. Он помешан на политических гонках почти с моего рождения. У него всегда было много дел, бумаг, важных встреч. И когда я хотела поиграть с ним, то он отсылал меня, ведь дела были в приоритете. Тогда я решила, что раз папа не хочет играть в мои игры, я буду играть в его. Мне понадобилось несколько лет, чтобы войти в его рабочую жизнь. Наградой стала наша долгожданная близость. Папа не только любил меня, но и гордился мной. Демонстрировал коллегам своего «маленького политика» как трофей. Уверена, ты слышал об этом во время его предвыборной кампании.
Судя по тому, как поморщился Глеб, он об этом слышал. И это вызывало в нас схожие чувства.
- Вот-вот, - подтвердила я. – Эта предвыборная гонка высосала из меня все соки. И я, конечно, безумно рада за папу и горжусь им. Но мне самой было очень тяжело.
- Ты отлично справилась, - не удержался от комплимента Глеб.
В ответ я тоже не удержалась и взяла его за руку. Глаза парня вспыхнули, и он еще крепче переплёл наши пальцы, так, что я мгновенно почувствовала – он меня не отпустит. Этому не было рационального объяснения, я просто чувствовала. Мы медленно пошагали под заснеженными соснами. И я продолжила свою историю.
- А потом Мила громко заявила о своих мечтах. И я поняла, что его мир, на самом деле мне не подходит. Я до последнего надеялась, что плохо сдала этот дурацкий экзамен, что меня не возьмут. Так было бы проще. Но я готовилась к нему несколько лет… Глупо было надеяться.
- Перестань говорить это слово. «Глупо», - остудил меня Глеб, останавливаясь. – Это не глупо, и ты не глупая. И сомневаться – это нормально. Это самая естественная вещь на свете, потому что, сомневаясь, ты слушаешь своё сердце. Кто тебе сказал, что мы должны предопределять свою судьбу в десять лет? В пятнадцать? В восемнадцать? Это всё глупости. Поверь, я знаю, какого это – перевернуть свою жизнь. И я знаю, что тебе страшно. Но этот страх не должен остановить тебя на пути к твоим собственным мечтам. Иначе ты будешь жалеть об этом до конца своих дней. Запомни: это нужно в первую очередь тебе. Ни родители, ни друзья, ни даже я, не будем жить твою жизнь. А ты будешь. Поэтому и выбор должен быть за тобой.
Каждое слово, сказанное Глебом, было стрелой, поражающей душу, но в тоже время и тёплым объятием.
- Ты останешься со мной, чтобы мне не было так страшно? – нерешительно спросила я.
Глеб медленно притянул меня в свои объятия.
- Ты хочешь, чтобы я остался? – игриво спросил он.
Ну почему он так поступает? Почему нельзя просто ответить? Зачем все эти заигрывания, когда я вот-вот умру от волнения? Я уже собралась вывернуться из его рук, чтобы покончить с этим, но Глеб внезапно склонился еще ближе.
- Я останусь насколько пожелаешь.
Этого было достаточно. Наши губы встретились. Причём это я набросилась на парня с поцелуями. Он крепко прижал меня к себе, пока мы не превратились в одно целое.
- Ну конечно я останусь, - шептал он, покрывая поцелуями мои щёки, нос, губы. – Она еще имеет наглость спрашивать?!
Его слова заставили меня весело рассмеяться. Я быстро вывернулась из объятий Глеба, чтобы подхватить с земли снег и наскоро вылепив снежок, запустить им в парня.
- Получай! – хихикнула я, а затем победно вскинула руки, когда попала ему прямо в грудь.
- Наглая девочка, - покачал головой Глеб, а затем замер.
Так зверь готовится к прыжку. Почувствовав грядущую опасность, я с визгом побежала в противоположную от Глеба сторону. Но, разумеется, он догнал меня в мгновение ока, затем закружил в собственных объятиях, пока не поскользнулся и мы оба не рухнули в сугроб. Даже лёжа здесь, по уши в снегу, я продолжала от души смеяться, а он продолжал целовать меня, как самое настоящее новогоднее чудо, и повторять, что останется со мной навсегда.