- Как Лена?
В отличие от папы, мама очень хорошо ориентировалась в моих делах. Она знала всех моих друзей, чем они занимаются, из каких семей. Вообще я успел заметить, что женщины любого возраста уделяют этим вопросам самое пристальное внимание. Лена тоже подробно спрашивает и о моих родителях, и о друзьях, которых она не знает лично. Один раз я задал вопрос для чего ей надо знать все то, о чем она спрашивает, но вразумительного ответа, кроме: "интересно же", я не получил. Больше я не предпринимал попыток понять, зачем это надо, иногда отвечая, а чаще отмахиваясь от ее вопросов.
- Все нормально, мам.
Вот, опять же, непонятно зачем ей эта информация. Скажу я, что с Леной плохо, все плохо или все очень хорошо, в моих взаимоотношениях с ней ничего не изменится. Какой практический смысл в этом вопросе?
- Она девушка хорошая, - мама внимательно смотрела на меня и ждала реакции на свои слова.
- Хорошая, - кивнул я в ответ.
- Лена даже постится. Молодец. Вы, молодежь, ведь совсем святого писания не блюдете, а Лена вот посты держит, в церковь ходит, причащается. Такая жена тебе и нужна. - Наконец мама высказала ту мысль, ради которой она и завела весь этот разговор.
- Мам, я же еще школу не закончил. Какая женитьба?
- Сынок, слышал, что отец сказал? Война с Кавказом началась, если в университет не поступишь, заберут тебя. Сколько там воевать придется одному Богу ведомо. - Мама тяжело вздохнула. Помолчала, и продолжила. - А так женитесь, Леночка нам внука или внучку родит, пока ты там басурман бить будешь. А мы их прокормим, ты же знаешь. Что нам еще в этой жизни делать? Молиться, да смерти ждать, а так радость появится.
- Мам, я не собираюсь жениться. Лена хорошая, я ее люблю, но долго ли эта любовь проживет...
- Сынок, ты сейчас глупость говоришь. - Она сказала это мягко, но с такой внутренней убежденностью, что я ей на мгновение поверил. - Мы с твоим отцом поженились в девятнадцать лет и живем душа в душу до сих пор. Любовь, если она настоящая, никогда не умрет. Любовь к детям, Богу никогда не может пройти. И ваша с Леной любовь настоящая, вы созданы друг для друга.
- А если нет любви к Богу? - я внимательно посмотрел маме в глаза.
Она испуганно перекрестилась.
- Ты что такое говоришь, Михаил? - Первый испуг прошел, уступив место возмущению. - Такую глупость сказать, это надо же догадаться! Вот бабушка сейчас, наверное, слушает тебя и негодует. Разве можно так думать, тем более говорить? Прости, Господи. - Она снова перекрестилась. Все, иди спать, завтра в школу.
Я встал и пошел в свою комнату. Долго ворочаясь в постели, я думал о родителях. Почему такая вера в Бога у мамы, да и у отца тоже? Лет десять назад у нас в доме стояла только одна иконка, над кроватью родителей. Все началось сразу после смерти бабушки. Видимо, неожиданно родители осознали, что их жизнь конечна. Кроме всего прочего по телевизору и в СС постоянно транслировались религиозные передачи, где православные батюшки проповедовали населению Слово Божье. Мы все растем и живем с заповедями Господа нашего Иисуса Христа. В принципе, я согласен с тем, что говорится в Евангелие, но мне совершенно не нравится смирение. Дух бунтарства присущ молодым поколениям в любые времена, поэтому смирение для нас непонятно и противоестественно. Многие из сверстников готовы сражаться за Веру и Отечество, они готовы умереть, но не смириться с тем, что исконно-русские земли Кавказа, Сибири и Дальнего Востока топчет сапог врага. Честно говоря, лично мне нет никакого дела до когда-то наших земель, Веры, Отечества, я хочу участвовать в создании MPM. Я хочу создавать, а не разрушать, но нас везде учат, что любовь к Богу, Родине - это готовность умереть за них, а значит, готовность убить всех, кто их не любит. Поэтому все религиозные разговоры мне не интересны, а любовь к Родине я вижу в стремлении прославить ее в сфере далекой от насилия. С такими мыслями я заснул.
V
- Мы же договорились - ты все будешь отрицать! - Лена почти кричала. - Зачем ты сказал, что занимаешься MPM? Ты знаешь ЧТО сейчас за это бывает! И Леха и Виталик от всего открестились. Тебе больше всех надо?
- Лен..., - я пытаюсь вставить слово, но она не хочет ничего слушать.
Лена рыдает, у нее истерика. Ее отчаяние отключило все остальные эмоции и рассудок. Она расценила мое признание школьной комиссии в увлечении MPM как предательство. Я разворачиваюсь и ухожу.
Пару месяцев назад на одной из ТВ проповедей Патриарх объявил mindpower music бесовским увлечением и предал анафеме всех, кто не только участвует, но и просто слушает. Началась общерусская кампания по борьбе с MPM.
Конечно, случилось все в самый неподходящий момент - накануне выпускных госэкзаменов. Кто-то из парней сдал всю группу, когда директриса стала искать среди старшеклассников адептов чуждой нам западной музыки. Зная мой характер, Лена просила, умоляла не сознаваться в участии в подпольных музыкальных проектах, но я все-таки поступил по-своему. Леху и Витальку ввиду их "конструктивного сотрудничества со следствием", как назвала это директриса, они дружно показали на меня, как на организатора, что было правдой, простили и допустили до экзаменов, а мне решили устроить показательную порку. Теперь меня отчисляют из школы без аттестата, что означает одно - "волчий билет". Я не смогу больше никуда поступить учиться, не смогу устроиться на работу, где требуется хотя бы среднее образование, единственный способ "выскочить за флажки" - это искупить принародным раскаянием свой проступок, или отдать жизнь за Родину на поле сражения. Так у нас наказывают способ избавиться от чуждого элемента, вроде бы не казнят, не вешают, голову не рубят, просто выкидывают из жизни как окурок. Я кое-что читал из литературы советского периода, чтобы понять как это близко по духу времени "застоя". Также как тогда, самых неустроенных, самых асоциальных членов общества отправляют умирать на войне. Вся лишь разница, что сейчас в подавляющем большинстве на смерть идут с охотой. Это выдающееся достижение современного режима, которое кардинально отличает его от "брежневской эпохи". Сегодня большинство населения верит, верит искренне, с надрывной надеждой на обязательное избавление и райское вознаграждение за земные страдания, и на возможность "оттуда" помогать оставшимся здесь.
В свое время мне достаточно было бы пойти в церковный хор, чтобы сейчас не стать жертвой антиМРМ-кампании. На худой конец, меня послали бы на войну в качестве фронтового батюшки, что в принципе гарантирует сытую безопасную жизнь пусть в неглубоком, но тылу, и дальнейшую полную реабилитацию. Но отец воспитал меня по-другому. Я не терплю, когда на меня давят, и я не люблю приспосабливаться под обстоятельства. И я никогда не изменю себе.
VI
Выйдя на крыльцо военкомата, я уже привычно закурил. Июнь выдался дождливым. Низкие серые тучи источали мелкий дождь на залитые водой тротуары. Кусты в палисаднике возле входа искрились от яркого электрического света бурным потоком изливающегося из комнаты начальника военкомата. Я стоял в сумерках козырька. Синий дым сигареты во влажном воздухе был особенно вкусным. После спертого воздуха казенного дома, я наслаждался запахом воды и табака.
В повестке, которая лежала у меня в заднем кармане джинсов, значилась в/ч 14118, дислоцированная в Астраханской губернии. Я достал смартфон и яндекснул инфу о ней в СС. На военных новостных агрегаторах говорилось, что это наиболее боеспособная воинская часть на наших южных рубежах, что ее доблестные солдаты и офицеры бесстрашно сражаются с полчищами исламских фанатиков Кавказского эмирата, неся небольшие потери в живой силе и технике. В соцсетях удалось нарыть несколько свежих сообщений от родственников раненых солдат, проходящих лечение в госпиталях. Ничего хорошего там сказано не было. Все-таки неоперативно у нас работает охранное ведомство. Частные сообщения, опубликованные еще третьего дня, рассказывали об огромных потерях, которые понесла в составе соединения теперь уже моя в/ч при наступлении на Астрахань. Не взяв города, войска отступили. В официальной СС об этом не было ни слова. Позиционная война за Астрахань шла уже полгода. Когда ее сдавали, наши газеты рассказывали о тактическом приеме, призванном завлечь войска противника вслед за отступающими войсками в "котел" вдоль Волги. Попались ли на эту уловку войска противника, наши СМИ не сообщили. Теперь мы пытались вернуться в Астрахань, но сил не хватало. Понимая стратегическую и идеологическую значимость города для обеих воюющих сторон, битва за него разгорелась под стать сталинградской во время Великой отечественной войны. Исламисты перебрасывали в город сотни и тысячи шахидов со всего Ближнего Востока, Северной Африки и Европы. Великая Булгария тоже по-тихому помогала Кавказскому эмирату добровольцами и деньгами. Зажатая между Китаем по Уральским горам и реке Урал с востока, Россией по Волге на западе, и до самого Удмуртского ханства на севере, Великой Булгарии приходилось сложно, но спонсируя войну она лелеяла надежду на то, что единоверцы-победители отдадут ей русские области по правому берегу Волги и тогда она обретет протяженный отрезок транзитного коридора из Китая в Европу и плодородные земли для сельского хозяйства. В общем положение на астраханском участке южного фронта сложилось тяжелое.