В порядке-то в порядке, а проверить надо. Печати, пакеты, ключи. Сейф. Как сейф? Один раз шифр сбили, потом месяц вскрывали. Иван Михайлович в армии служил, знает, как пост принимать.
Удаляясь, благодарно процокали каблучки Веры. Иван Михайлович вытащил детектив, заварил чай и, покончив с этими приятными хлопотами, включил настольную лампу — за окнами уже синими тенями легли северные сумерки.
Резкий электрический свет вырубил из темноты приемной громадную плоскость полированного стола. Полукругом на нем поблескивали телефоны. Черные, белые, красные, с клавишами и запоминающими устройствами, обычные и специальные. Пожелай он, и в любую минуту могли они соединить с любой точкой огромной области, передать его слово и принести ответное.
Строгая тишина, подчеркиваемая мерным ходом напольных в человеческий рост часов да посвистом начинающейся пурги за стеклами, властвовала в комнате. Это была совсем особенная тишина, ни капельки не похожая на сонный покой и мертвенную глухоту безлюдных кабинетов. Она заставляла напрягать чувства, как перед столкновением с чем-то никогда заранее неизвестным.
В эти ночные часы именно сюда из горняцких поселков и совхозов, из городов и деревень, с моря и тундры тянулись все нити… Ему докладывали о всех происшествиях.
Все, случись и самое страшное, он узнал бы первым.
К полуночи мягко протарахтел городской телефон.
"Началось", — подумал Иван Михайлович.
— Дежурный по обкому Лясота слушает. — Он был уже наготове записывать. Если что важное, конечно.
Все звонки-сообщения Иван Михайлович разделял на три разряда.
Звонок-глупость.
Эти самые частые. Звонят среди ночи по поводу того, что под окнами работает машина — спать мешает. Второй день не приходит слесарь. Не могут заказать такси. Поздно поступает почта. Продали в магазине кислое молоко. Обещали шторм, а его нет.
Если голос в трубке не заплетается, Иван Михайлович терпеливо объясняет гражданину или гражданке, что надо обратиться туда-то, дает номера телефонов.
Пьяным Иван Михайлович сурово говорит, чтобы отсыпались и не мешали ему работать, а иначе ему не стоит труда установить номер телефона, и угроза срабатывает безотказно.
Звонок-беда.
Он раздается, когда несчастье уже произошло и дежурный ничего не может сделать — только записать о случившемся с точностью до запятых. И когда он пишет, рука его словно спотыкается на пожарах, авариях, смертях…
В селе Чаун в 20.00 пожар в Доме культуры. Погибли двое рабочих — Рякокин и Тыненет.
На лодке унесло четверых школьников. В поиске участвуют пять судов и четыре на подходе.
Столяр стройцеха Иван Михайлович Пуговкин, 1951 года рождения, на кухне обвязал шею детонатором и подключился к сети. Жена спала.
"Эх, Иван Михайлович, Иван Михайлович, — жалеет тезку Лясота. — На кого же ты так обиделся, что такую мученическую смерть решился принять? А эта дура — спала. Да разве жена она, что мужнину беду не чует".
— Исчез самолет ледовой разведки Ил-14. На борту восемь человек.
"Может, еще найдут, — надеется дежурный, — Хотя вряд ли… В наше время просто так самолеты не исчезают".
Потом, через день, Иван Михайлович узнает: найдены обломки на Шантарах, люди погибли.
— На АЭС рядовая авария. Пострадало двое.
— Балда, — в сердцах выругался Иван Михайлович прямо в трубку. — С каких пор тебе беда человеческая рядовая?
И так без конца. На тысячи километров раскинулась громадная область. Морозы и огонь, горные реки и штормы, неосторожность одних и злоба других множат, множат печальную статистику. Кто же это не закрыл люк нефтеот- стойника, в котором утонул семилетний мальчик, и кто подсунул бутылку "неизвестной" жидкости четверым скотникам?.. Одного только и откачали.
Жизнь в такие моменты кажется Ивану Михайловичу гигантским вращающимся маховиком, густо облепленным людьми. И с каждым оборотом кто-то, кто ближе к неведомому никому краю, срывается и падает в темноту.
Иное сообщение так действует на Ивана Михайловича, что у него начинает болеть сердце. И долго еще после дежурства ходит он угрюмый, будто по близким горюет.
И еще звонки-просьбы.
Не разгружается теплоход с яблоками. Трюмы открыты, а на улице минус сорок.
Тут у дежурного самая работа.
— Диспетчер порта, в чем дело?
— Пятая колонна не поставила машины.
— Ждите на проводе. — Взлетает трубка второго телефона: — Пятая? С вами говорит дежурный по обкому. С кем?.. Сторож? Начальство спит? Дайте номер домашнего. Нет… Тогда адрес. Да-да, там в дежурке у вас список должен висеть, поторопитесь, пожалуйста.