Теперь звонок в дежурную часть милиции:
— Выручайте — надо разыскать начальника пятой автоколонны. Вот адрес — пусть патрульная завернет и в порт его подбросит. Да, очень срочно.
Диспетчеру:
— Сейчас к вам привезут начальника автоколонны. Как разберетесь — доложите.
…Заливает подвалы аппаратной телефонной станции.
— В водоканал звонили?
— Они уже здесь, но не могут обнаружить течь. Воды по колено, а у их машины откачка не работает.
— А что же у "их работает"? — беззлобно передразнивает Иван Михайлович. Задумывается.
И тут на память ему очень удачно приходит случай… Правда, тогда полигон заливало, но какая разница…
Торопясь, он набирает 01.
Командир пожарной части в нерешительности. А если в то время, когда машины будут работать у телефонки, пожар?
— Зальет телефонку — полгорода сгорит, вы и не узнаете.
Действует.
Но этот, первый сегодняшний звонок привел Ивана Михайловича в недоумение — в рамки не вписывался.
— Задержан в пьяном виде инженер Квитко из совхоза "Маяк", — доложил дежурный горотдела милиции.
— Ну и что, — пробурчал Лясота, — вы мне намерены о каждом пьянице сообщать?
— При нем три знамени… он их вроде в облисполком вез.
— Как-как? — ахнул от удивления Иван Михайлович. Разное приходилось слышать, но чтоб такое! Он покрутил головой.
— Знамена в сейф, инженера в вытрезвитель.
— Они у него вокруг тела обмотаны, — ухмыльнулся милиционер. — Так что повредить боимся, не дает.
И смех и грех. Герой. Его любопытство разобрало.
— А ну-ка, соедините меня с ним… Инженер Квитко, с вами говорит дежурный по обкому. Прошу вас сдать знамена под расписку, а сами отдыхайте.
— Не-е-т. Прав не имею. Только в общую часть облисполкома.
"Что-то непонятно, — насторожился Лясота. — По голосу непохоже, чтобы очень уж пьяный. Хотя, какая тут разница, очень или не очень. Знамена!"
Придется ехать. То есть идти — до горотдела три шага. Хоть и не положено отлучаться, но случай-то какой.
Попросил свободного от смены постового минутку подежурить, поднял, поколебавшись, заведующего общей частью облисполкома — тот чертыхнулся было, но, уловив суть, сказал: бегу.
И вправду, видно, бежал. У входа в милицию встретились. Вот он, голубчик, — инженер-знаменосец Квитко пригорюнился за решетчатой дверью. Высокий, плечистый, с непомерно толстым — от знамен — торсом. И не пьян, не пьян. Запашком, правда, навевает, ну и что?
— Поужинал в ресторане, а эти… — зло крутнулся Квитко.
"Эх ты… может, ребята и перегнули палку, а может, они тебя от больших неприятностей спасли".
Пока облисполкомовец писал расписку, а инженер Квитко раскручивал знамена, милиционер спросил тихонько и вроде виновато:
— А с ним как?
— В гостиницу устройте. Пусть отдохнет… перед завтрашним.
…Наконец-то пауза. Второй час ночи, а детектив так и не раскрыт. Тут жизнь почище детективов винты крутит. Налил в стакан чай, но и глотнуть не успел.
— Вы простите за беспокойство, — старчески дребезжащий голос заставлял напрягать слух, — тут мальчик позвонил, 4-20-20 телефон, просто случайно. Лет пяти, видимо. Плачет, говорит мама с работы не вернулась, отца нет, а с ним еще ребенок, совсем малыш.
— Спасибо… что-нибудь придумаем.
"Но что? Как там… четыре-двадцать-двадцать…"
— Как тебя зовут? Рома? Добрый вечер (хотя какой уж тут вечер), Рома, с тобой говорит самый главный ночной начальник. Ну-ка не хнычь и рассказывай, что случилось.
— Мама не пришла.
— Так… а папа где?
— В больнице.
— Ты с братиком?
— Он уже спит, а мне страшно.
— А вот это ты зря… Ты не бойся, я рядом. Писать цифры умеешь? Ну вот, напиши-ка мой номер. А теперь проверь — набери эти цифры и попадешь ко мне.
— Дежурный по обкому слушает (ах, черт, это же малыш. Долго, однако, он набирал). Видишь, я всю ночь буду рядом с вами. А мама скоро вернется. Она, должно быть, во вторую смену осталась.
"Сучка, — думает про себя Иван Михайлович. — Муж в больнице, а она детей бросила. Или алкоголичка — еще страшнее".
Несчастья он не хочет и подразумевать: хватит их, несчастий!
— Рома, телефонный шнур длинный? Ну вот, поставь аппарат возле кровати, ага, на тумбочку, молодец, ложись, и я тебе сказку расскажу… В некотором царстве, в некотором государстве…
Все, по этому телефону теперь долго не позвонят. Рома слушает, иногда переспрашивает, но голос его все реже и тише, и наконец Иван Михайлович с удовлетворением слышит далекое ровное дыхание — спит.