И развернувшись, ушел.
Вот как сказал, так судья на суде и прочитала. Слово в слово. А Савелия и спрашивать не стали — известно, что такой тип скажет.
— Как же вы так могли, — пробился потом к ней Савелий, — ничего не проверив!
— Иди-иди, — не в шутку рассердилась та, а то я сейчас еще тебя за хулиганство!
Савушка домой приехал, в ванну залез и, дождавшись пока она наполнится водой, полоснул себя бритвой по левой руке. Хорошая у него бритва, трофейная от отца осталась, фирма "Золлинген".
Совсем не больно было Савушке.
Спасла его теща. Бог знает зачем приехала. Вызвала "скорую" — успели.
Через месяц совсем здоровым выписали Савушку.
Только солнышко его закатилось.
Но на месте его, свято место пусто не бывает, разгорелся огонек нехороший. Жег он и жег Савушку, и днем и ночью покоя не давал. Пытался вином заливать его Савушка, но огонек от вина еще пуще полыхал.
— Пропаду, — сказал себе Савушка. — Бежать надо.
Пришел за чемоданом в бывший свой дом. После того случая в первый раз.
Дома все оказались. Тима, увидев его, с радостным воплем прыгнул на руки.
— Папка, папка, ты где так долго был. Ты больше не уйдешь? Мама, не отпускай папу-лю…
Лена озлилась, а теща от расстройства чувств заплакала, она поступок дочери не одобряла.
Вытащил Савелий чемодан свой, еще из армии, дембель- ский, нехитрые пожитки собрал. А Тима помогает, от отца ни на шаг, плюшевого любимого медвежонка принес, не пожалел, отцу.
Кроме чемодана, взял еще Савелий балалайку дедову.
А перед тем как уйти, крепко провел ладонью по глазам. Комната, теща, Тимка, жена бывшая — ничего не двоилось.
— Значит, сон все это, — успокоил себя Савелий. — Просто сон.
И поехал, куда глаза глядят.
Что бы с вами было, дальние страны, без таких как Савелий Тимонин?
Редкое, очень редкое дело, чтобы благополучного строя человек отрывался от своих корней и катил в Мирный или на Сахалин, а то и на саму Колыму.
Зачем, спрашивается?
За длинным рублем… Нет, человек знающий в две минуты докажет вам, что нет его сегодня на Северо-Востоке, заработка, а коэффициент и надбавки — все уходят на фрукты-овощи и отпуска. И не просто уходят: уважающий себя северянин с берегов Черного моря без тысячи другой долгу не возвратится.
За романтикой… Так она давно уже понятие не модное и тем более не географическое. Еще говорят, правда, о романтике в профессии, в поиске, но даже самый безответственный болтун не осмелится приладить это слово к поселку Мустах, к примеру, на Колыме.
Какая там к черту романтика в этих унылых низких бараках, в глыбах желтого льда возле общественных уборных, в беспредельной снежной долине, насквозь продутой ветром и до звона выстуженной морозом… градусов, эдак, под шестьдесят.
Попадаются, правда, отдельные чудаки, не забывшие это слово, но погоды они не делают. Делает ее "кадр", как правило, не^юнец, огни и воды прошедший, на все руки мастер. Бурить, рвать, строить, мыть.;, в шахте, на бульдозере, на деляне лесной, у монитора — нигде не оплошает.
Но никогда бы, ни в жизни не уехал из родных краев мастер, если бы… если бы. Крах в личной жизни, стукнулся с начальством, ссора с другом. И вот уже по маршруту "куда подальше", лишь бы с глаз долой мчатся в высокие широты Погорельцы Семейного Очага и Искатели Непрописных Истин.
Работал Савелий на "Мустахе", в каменной промерзшей земле шурфы бил. На Аркагале ТЭЦ строил. На Атке, в поселке колымских шоферов, директор автобазы его даже в начальники столярного цеха вывел.
И комнату дали теплую, и заработок хороший — остановись, передохни, в себя приди, Савушка. Ан нет… жег его огонек и гнал все дальше и дальше.
Бывало, ночью проснется, к окну подойдет, лунку продышит и смотрит. Луна огромная, на полнеба, плывет над темными тихими бараками, льет голубой мертвый свет на дикие сопки, на ледяное полотно трассы. А там, посверкивая фарами, идут и идут машины. Серебристые, на ракеты похожие, наливники, разноцветные рефрижераторы, пэпэ- эры, доверху груженные углем.
— Лена, — забудется он, — глянь, красота-то какая.
Или во сне почудился — пришлепает босыми ножонками Тимка, умостится под отцовский бок и легким, сладким своим посапыванием враз выстроит суматошные скачки Савушкиного сердца в спокойную и крепкую мелодию.
Черт знает, что делают после таких ночей, куда бегут иные!.. Савелий в отдел кадров.
Ну и очутился наконец у пределов Отечества.
Приехали.
Бешеным курьерским поездом пролетел над Тихим океаном циклон "Беби". Вдоволь поиздевался над круизным теплоходом, как щепки разбросал зазевавшиеся рыбацкие сейнеры, пополам, навроде пирожного, переломил японский супертанкер. И теперь сам умирал здесь, у южной оконечности Сахалина.