На другой день пришли новые девушки — в тот же час вечером, и я снова учила их. Начались собрания на заводах, и даже со стороны моря слышался гул далекой орудийной стрельбы. Поползли слухи о том, что кронштадтские матросы бузят[411], а правительство пытается их уговорить. С нашего завода Сан-Галли ушли все, кто мог держать в руках оружие. В цехах оставались только самые старые и хилые.
Дни стояли такие бурные и волнующие, что я забыла обо всех своих литературных делах и друзьях. Долгое время я не видела ни Асну, ни Виктора. Потом оказалось, что Виктора нет в Петрограде[412]. Асна еще посещала некоторое время Вольфилу, но вскоре Вольфила распалась. Асне и ее матери разрешили уехать, так же как и философу Штейнбергу и его «тетке»[413]. Ольга Дмитриевна Форш не раз спрашивала меня, не знаю ли я что-нибудь об Асне, но она мне не писала[414] и сведений о ней не было в течение многих лет. Потом мне сказали, что ее, ее мать и Аарона Штейнберга убили фашисты[415]. Но это был ложный слух. Асна живет в Израиле, я узнала об этом от ее двоюродной сестры Лены Генкиной. Но уже два года не могу добраться до нее.
5. Вольфила. Иванов-Разумник[416]
С Ивановым-Разумником я познакомилась в Вольфиле на Фонтанке, 50, на углу Графского переулка. Привела меня туда Шурочка Векслер[417]. В Вольфиле выступала наиболее интеллектуальная часть тогдашней петроградской интеллигенции. Ошибочно думать, что все члены Вольного философского общества были тогда настроены реакционно и находились в оппозиции к советской власти. Кроме людей, считавших себя носителями мировой культуры и активно воюющих против нового строя, там бывали молодые писатели, прошедшие школу войны и невольно или с полным сознанием принявшие все завоевания Октября, готовые не только мириться, но и оправдывать то, что казалось возмутительным их старшим товарищам по Вольфиле.
Кроме того, Вольфила не была определенной организационной формой. Привлеченные именем авторов докладов или участников дискуссий, или фамилиями писателей, значившихся в списке участников ближайшей субботы (а может быть, это была пятница или даже вторник?), сюда приходили пешком с Петроградской стороны или Васильевского острова или из-за Невской заставы (трамваи тогда не ходили или ходили только до четырех часов) учащиеся, поэты, художники, еще не демобилизовавшиеся из Красной армии. Здесь говорили обо всем и все пытались понять и объяснить, принять или осудить бесповоротно. Стремление говорить, высказать свою мысль и узнать чужую было в те первые послеоктябрьские годы более настоятельным, чем желание насытиться, набить чем-нибудь желудок. В Вольфиле не кормили. Был чай без сахара, с одной монпансьешкой, где-то добытой секретарем Вольфилы Насоновым[418]. Но стаканов хватало только на стол президиума и для сидевших вблизи него. Женщины — поэты, писательницы, переводчицы — быстро мыли эти стаканы на маленькой кухне, по соседству с залом заседаний. Помещение Вольфилы, собственно, представляло собой, вероятно, часть буржуазной квартиры — не очень больших размеров зал в четыре окна с прилегающими двумя комнатами передней и кухонькой. Выхлопотал это помещение все тот же Насонов в Однаробразе (так назывался тогда Отдел народного образования). В зале стоял длинный стол для президиума и большой хороший рояль, много стульев и скамеек — в беспорядке, неаккуратными рядами. Из зала вела дверь в комнату президиума (или совета?) Вольфилы, куда входили только посвященные или докладчики перед выступлением. Но в большие дни двери в эту комнату были распахнуты и заполнены жаждущими услышать и познать, и так же была переполнена ведущая в зал заседаний полутемная приемная, из которой другая дверь вела в коридорчик на пути к небольшой «людской» и кухоньке. В кухоньке стоял самовар, а в «людской» на узенькой койке обычно ночевал Насонов.
В зале Вольфилы происходили собрания петербургского Союза писателей, председателем которого был Федор Сологуб, а секретарем известная переводчица сказок Андерсена и пьес Ибсена Анна Васильевна Ганзен.
412
В.Б. Шкловский бежал из Петрограда по льду Финского залива 14 марта 1922 г.; с 4 по 14 марта ВЧК устраивала на него засады в городе, а он скрывался от них (см. письмо Шкловского Горькому от 24 марта 1922 г., опубликованное А.Ю. Галушкиным, — De Visu. 1993. № 1. С. 30).
413
Неточно. А.З. Штейнберг выехал в Берлин за два года до ликвидации Вольфилы, в то время как А.Л. Векслер уехала весной 1924 г. — действительно незадолго до этого.
414
В архиве Полонской сохранилась фотооткрытка с видом ночного Берлина, датированная 5 мая 1928 г., она написана А.Л. Векслер и поэтессой Р.Н. Блох: «Милая Лиза, четыре года не писала, но часто думала о тебе. Мы с Раисой Ноевной сейчас шатаемся по Берлину и читаем стихи. А. Векслер. Совсем, как бывало с Вами по дороге из студии домой. Как бы хотела получить от Вас известие. Все в конце концов встречаются. Ваша Р. Блох».
415
В этом месте рукописи поставлено: «25.I.63. Комарово», а последующие строки завершаются фразой: «Лена живет на Коломенской, и ее адрес записан в длинной черной книге. 19.V.65».
417
В полном списке 79 членов-соревнователей Вольфилы, составленном (не по алфавиту) в марте 1920 г., Е.Г. Полонская значится под № 47, ее брат А.Г. Мовшенсон под № 49 (в 1920 г. он иногда печатал заметки о вечерах Вольфилы в «Известиях Петроградского совета»), А.Л. Векслер — под № 51; из других знакомых Полонской в списке представлены М.М. Зощенко (№ 21), И.А. Груздев (№ 22), а также Ю.Я. Эйгер (№ 35), фамилия которой ошибочно написана как Эйчер. В то время Вольфила помещалась еще на Чернышевой пл.; Полонская же отчетливо запомнила лишь последний ее адрес, где она располагалась дольше всего — Фонтанка, 50.
418
У Вольфилы было два секретаря: ученый и административно-хозяйственный. Ученым секретарем Вольфилы являлся А.З. Штейнберг, административно-хозяйственным — журналист В.В. Бакрылов. Фамилию Бакрылова Полонская вспомнить не смогла, она назвала его Насоновым. Между тем деятельность Бакрылова в Вольфиле она помнила точно (ср. ее описание работы «Насонова» с характеристикой Бакрылова из письма Иванова-Разумника председателю Вольфилы А. Белому от 7 декабря 1923 г.: «…он был если не душой, то телом Вольфилы, без него мы сразу потеряли опору, стержень-костяк» (Андрей Белый и Иванов-Разумник. Переписка. СПб., 1998. С. 264)).