2. Структура. Как ни странно, признак не однозначен. Нет ясности, что включать в состав «города», только ли городища или вместе с ними и прилегающие открытые поселения. Появляется большой соблазн начать некоторые игры с термином «посад».
Ниже я коснусь лишь некоторых археологических памятников исключительно с целью показать состояние проблемы «существовали ли в Хазарии города?». Будут упоминаться преимущественно те же археологические памятники, что и в статье С. А. Плетнёвой (2002). Все они известны по многим публикациям. Поэтому я предельно ограничу ссылки на издания. Это преимущественно памятники с кирпичной или каменной фортификацией. Обращение к некоторым городищам с валами (Сидоровское, Андрей-аул, Маяки) спровоцировано другими авторами, представляющими их остатками городов.
Бассейн Дона — Северского Донца
Саркел-Белая Вежа
С. А. Плетнёва пишет, что в 30-е гг. М. И. Артамонов «утверждал», среди прочего, что «в первой половине X в. Саркел был уже городом, о чём свидетельствуют остатки ремесленных мастерских» (Плетнёва С. А. 1996. С. 6). М. И. Артамонов не только не «утверждал» этого, но и никогда не занимался теоретическим вопросом, является ли Саркел городом (Рис. 1, 2). В археологических разделах своих трудов М. И. Артамонов избегал поверхностного теоретизирования, предпочитая анализировать непосредственно источники. Только в связи с сообщением Константина Багрянородного он дважды употребил термин «город». Типичное выражение М. И. Артамонова — «городище», не только для Саркела, но и для Правобережного Цимлянского, Потайновского и других. Характерные же для Саркела — «кирпичная крепость» или «крепость» (Артамонов М. И. 1935. С. 81–85 и сл.). Гораздо более показательна итоговая статья М. И. Артамонова, в которой Саркел недвусмысленно назван крепостью (Артамонов М. И., 1958. С. 11, 48).
Илл 1. Саркел. Общий план крепости
Илл. 2. Раскопки Саркела. Аэрофотоснимок, 1951 г.
Уровень развития ремесла в Саркеле ничем не отличался от общего для каганата. М. И. Артамонов упоминает несколько гончарных печей и косторезное дело. Что касается мастерских, на которые ссылается С. А. Плетнёва, то известна одна (!): «Несомненных следов металлургического производства в хазарском слое Саркела не найдено, за исключением одной кузницы…» (Артамонов М. И. 1958. С. 39–43).
Белую Вежу, т. е. Саркел русского этапа, М. И. Артамонов действительно называл городом и в последних работах, явно в соответствии с ситуацией своего времени. Но в 1934 г. он отмечал, как неверно оценённые результаты раскопок, проведённых в течение нескольких дней, способствовали «возвеличиванию» Белой Вежи. «…Произведённые здесь (на городище. — В.Ф.) Сизовым и Веселовским раскопки дали крайне неотчётливый материал, среди которого наиболее заметное положение заняли вещи русского происхождения, в связи с чем явилась тенденция рассматривать Цимлянское городище как русский город, как форпост русской культуры в её распространении к Востоку для одних, или же даже, как указание на глубокую древность русского населения на Дону и движения его на запад для других» (в: Медведенко H. A. 2006. С. 122).
То, какие разные определения давал М. И. Артамонов в разное время Саркелу и Белой Веже, хорошо прослеживается по архивным материалам, опубликованным в книге H. A. Медведенко. При том что в ранних заметках по отношению к Саркелу можно встретить и «город», и «крепость», медленная трансформация в сторону «крепости» очевидна. До и после раскопок 1934 г. Артамонов прямо говорит о городе Саркеле (в: Медведенко H. A. 2006. С. 119, 122), но тогда же появляется и двоякое «город-крепость» (Там же. С. 124). Однако уже в 1935 г. после двух сезонов раскопок встречаем более ясную формулировку: «Можно говорить, что это действительно было укрепление, которое превратилось в город, в ремесленный центр в русскую эпоху». Знаменательно завершение: «Но для меня Саркел интересен только до этого момента» (Там же. С. 127). Объявить год спустя отсутствие интереса к русскому городу было бы небезопасно, тем более в конце 40-х — начале 50-х гг. XX в.