15. Знаменитые полтавские плоскорезы с самозатачивающимися лезвиями
16. То самое поле в Хорошках (село тоже входит в «Агроэкологию»), на котором земля горячим хлебом пахнет
17. Сергей Пономаренко и Андрей Пилявец дегустируют сенаж. Юрий Осаулснко следит, чтобы и коровам осталось
18. В. Т. Гридчин, «съевший собаку на сенаже», рассказывает, как это делается, Юлии Подольховой и Виктору Клейманову
На одном из полей в Михайликах я взял пригоршню земли (фото 16). Она была (в ненастный день!) «сыпотной» (так называют в Сибири разваристую картошку), приятного коричневатого оттенка, с крошками органики, пахла горячим хлебом. Казалось, что её можно есть «сырой», не ожидая, пока на ней что–то съедобное вырастет. А на ферме мои спутники нахваливали вкус… сенажа (фото 17). Даже полуфабрикат — сенаж — приятен на вкус! Разве можно, Семён Свиридонович, награждать такое земледелие — умом не постижимое и словом не описуемое — скучным (хоть и очень точным) эпитетом — реабилитационное?
Когда подчеркивается возможность, хозяйствуя на земле, беречь окружающую среду — Семён Свиридонович употребляет эпитет экологическое. Ещё одним названием — органическое земледелие — акцентируется внимание на производстве съедобных, безвредных для здоровья продуктов питания.
Именно такие продукты называют обычно органическими. Но, на мой взгляд, со словосочетанием «органические продукты питания» не всё ладно.
В давние, скажем, петровские, или даже более близкие, довоенные времена, продукты питания были настоящими. Какая ирония — продукты были продуктами, но назывались просто продуктами, без уточнений типа органические, экологически чистые, биологические…. А специальные уточнения изобретались для всякого рода заменителей, наполнителей, муляжей: эрзац–кофе в Германии, синтетическая икра в лаборатории академика А. Н. Несмеянова и т. п. И это было «по–честному».
Позже, когда земледельцы наловчились производить вместо овощей и фруктов начинённые «химией» муляжи, слово продукты было ими «приватизировано», и теперь производители настоящих продуктов, такие как, например, «Агроэкология», вынуждены для их идентификации искать разные галлицизмы и американизмы. И как бы на этом языке выглядело описание Алексеем Толстым застолий Петра I? Не пора ли производителям муляжей самим озаботиться лингвистическими изысканиями? Сами напихали в огурец всякой гадости — сами и подбирайте (вам ведь виднее!) подходящее название для выращенного вами муляжа: «огурец сульфатный», «огурец нитратный», «огурец отвратный»… А просто огурец оставьте тем, кто выращивает огурцы. А то получается «за моє жито мене й бито» (жито — рожь).
Но вернёмся на землю. К более или менее стройному представлению о природосообразном земледелии я шёл долго, извилистым путём. Поражаюсь и восхищаюсь тем, как смог Н. И. Курдюмов с ходу, уже в первой книжке «Умный огород», составить такой список принципов этого земледелия, который даже через 10 лет не выглядит наивным или устаревшим. Ведь и сегодня ситуация вокруг природосообразного земледелия — «не разбери–пойми»: всякое новшество объявляется его признаком.
Сведя воедино свои шатания и итерации и юношеские (что не помешало им быть прозорливыми — очень выпукло звучал бы в этом контексте украинский эпитет «делекоглядні») наброски Ника, я выделил две группы признаков, скорее — «инструментов» создания природосообразного огорода.
Первая группа признаков относится непосредственно к почве. Эти признаки не могут не «броситься в глаза» ужу или жабе, перебравшимся из традиционного огорода в природосообразный. А для того, чтобы разглядеть признаки второй группы, надо подняться на высоту птичьего полёта, туда, «…где поёт так громко / над подруженькой своей / жаворонок звонкий». Признаки второй группы касаются, скорее, не земли, а менталитета земледельца.
При формировании перечня характеристических признаков пришлось критически пересмотреть некоторые распространённые подходы.
Можно встретить, к примеру, утверждение, что признаком природосообразного земледелия является обработка почвы плоскорезом Фокина. Но это нелогично ни с какой точки зрения. Во–первых, этим искусственно принижается универсальность изумительного инструмента — им удобно работать в любом огороде, будь тот хоть трижды конвенциальным. А во–вторых, упоминание о плоскорезе Фокина подразумевало бы ограниченную площадь, на которой возможна ручная обработка.