Пламя с треском поднялось кверху и скрыло ведро. Стало больно держать палку. К счастью, Валера и Галя Клейн сменили меня и Валю.
Прошло еще пятнадцать минут томительного ожидания. Южка вытряхнула в ведро банку мясных консервов. Суп закипел.
— Обед готов! — звонко закричала она. Владимир Викторович торжественно взял в руки миску и ложку.
Я усомнился: вряд ли картошка успела свариться?
Но Южка уже схватила половник и наполнила миску кипящим супом. Не торопясь Владимир Викторович начал дуть, потом зачерпнул первую ложку. Пар шел вовсю, суп был, верно, горячий, обжигающий. Владимир Викторович ел невыносимо медленно, дул на каждую ложку. Затаив дыхание, мы ждали. Наконец он отставил пустую миску, облизнулся, обвел всех нас ликующим взглядом и громко крикнул:
— Поздравляю победителей!
Валера поднес горн к губам и три раза сыграл сбор.
Трубные звуки возвещали победу. Они прокатились по всему острову, понеслись вдоль русла Москвы-реки; чуть слышное эхо отозвалось в лесу на том берегу…
Неожиданно выскочил из кустов Эдик.
— Кто победил? Кто первый сварил суп? — спросил он и вдруг сжал свои тонкие губы, все его разгоряченное лицо мгновенно окаменело: он увидел
Южку и бросил на нее косой взгляд.
— Южка выздоровела, — угрюмо пробормотал
«заслуженный мастер спорта». Куда делась его прежняя самоуверенность? Поникший, он молча повернулся и заковылял в кусты.
Горн услышали и те, кто собирал в лесу дрова, и те, кто хлопотал вокруг костров. Десять костров пылало, в десяти ведрах варился суп, но теперь, когда мы завоевали первое место, не все ли было равно, чей суп сварится вторым, а чей последним.
Подбежала Алевтина Алексеевна, за нею подошла Марья Петровна.
Узнав, с какими великими трудностями мы доставили на остров ящики, Алевтина Алексеевна принялась хохотать.
— Доктор, ваша неистощимая энергия меня покорила. Обещаю вам помочь раздавать бактериофаг.
Я прижал руку к сердцу и от всей души поблагодарил милую девушку.
— Никогда в жизни ничего подобного не пила, — послышался сзади меня свистящий шепот.
Я обернулся, но увидел только пеструю штапельную спину Марьи Петровны, Переполненная чувством собственного достоинства, гордая воспитательница медленно удалялась от нас вдоль берега, тяжело ступая босыми ногами по зыбучему песку.
Ровным четырехугольником выстроились отряды на песчаном пляже недалеко от нашего костра.
Первым выступил Владимир Викторович.
Он говорил об игре, о запутанных маршрутах, о том, что никто не заблудился, никто, испугавшись трудностей, не вернулся в городок. Все отряды дошли до острова, и, значит, все завоевали право называться «изыскателями». Но самым мужественным, самым смелым, а кстати, и самым сообразительным оказался вновь сформированный двенадцатый отряд, отряд доктора.
Я скромно опустил глаза. Владимир Викторович продолжал говорить.
— Именно этот отряд — единственный, который нашел способ, как сварить суп. Ура-а победителю!
— Ура-а! — подхватили все.
И вновь победные звуки горна и радостные голоса ребят прокатились вдоль Москвы-реки, пугая рыбок, удивляя одиноких рыболовов с удочками.
Выступила вперед Южка.
— Пионеры интерната, победил наш двенадцатый отряд. Я сейчас вам скажу, что мы от вас потребуем, а вы обязаны наше желание выполнить. Помните уговор? Отряд-победитель постановил… — Она на секунду замолкла, окинула ряды эдаким хитрющим взором и разом выпалила: — Вы должны выпить бактериофаг! Валера, давай!
Первым самоотверженно выпил Валера, вторым- я, третьей — сама Южка.
— Да не бойтесь, ребята, так, кисленькая водичка, — убеждал Валера.
Его слова заставили забыть все прежние протесты.
Миша Огарев смело проглотил бактериофаг и облизнулся. Увидев, как он пьет, все остальные мальчики и девочки первого отряда безропотно последовали его примеру.
В нашем «конвейере» заранее были распределены все роли: Ирочка подносила и взбалтывала флакончики, Валера откупоривал резиновые пробки, я наливал жидкость в ковшик, Южка брала у меня этот ковшик, совала его очередному пациенту и следила, чтобы тот все проглотил, Валя Гаврилова наливала из ведра в кружку разведенную соду и подавала запивать, Алевтина Алексеевна мыла посуду, Владимир Викторович ставил галочки в списках отрядов.
После первого отряда покорно подошел пить второй.
Я никак не ожидал, что ребята так легко, без всяких нажимов и уговоров будут подходить один за другим к месту раздачи бактериофага. Иные возвращались от нас и говорили: «Да оно совсем не такое гадкое».
Вот подошел отряд Наташи Толстенковой.
— Опять без меня! — обидчиво воскликнула она, вприпрыжку подбежав к нам.
— Наташа, Наташа, помогай мне, — позвала «главного врача» Валя. Она никак не успевала разливать содовый раствор. Вдвоем у них сразу дела пошли быстрее.
Отряды подходили в полном порядке. Только Галя Клейн замотала было головой, но все подруги так дружно застыдили ее, что она выпила до дна. Еще Эдик отошел в сторону с полным ртом бактериофага и хотел потихоньку выплюнуть. Спасибо, Южка заметила и при всех ему крикнула:
— Нельзя жулить!
Эдик даже весь позеленел, но проглотил. Все выпили. Владимир Викторович подошел ко мне и шепнул на ухо:
— Знаете, а картошка-то в супе была абсолютно сырая.
— Болей в животе нет? — коротко спросил я.
— Нет.
— Ну, тогда все в порядке.
И мы с ним разошлись в разные стороны.
— Четыре флакончика осталось, — пискнула Ирочка.
Стали вспоминать: кто же ухитрился не пить? Ах да, нет тети Тоси. Ну, мы ей отнесем в городок.
— Марья Петровна не выпила, — шепнула мне Южка. — Смотрите, — показала она рукой.
Мы издали увидели, как Марья Петровна быстро удалялась от нас вдоль берега по направлению городка. Она ушла, даже никого не предупредив.
— Сделаем вид, что мы ничего не заметили, — потихоньку предложил Владимир Викторович.
Я согласился: что же, взрослые сами отвечают за свои поступки.
Последние три флакончика мы отдали Джеку. Пес с величайшим удовольствием вылакал всю целебную жидкость.
День на редкость выдался хороший — не слишком жаркий, солнечный, с мелкими барашками облаков по всему темно-голубому небу.
Для старших ребят он был первым выходным. Сегодня они впервые не пошли работать в колхоз. И, может быть, именно по этой причине они, бросив свою напускную солидность, дурили и баловались куда неугомоннее младших.
В протоке было не глубже чем по колено. Игры затеяли в воде, прыгали в чехарду, тянули в разные стороны канат, играли в водное поло, брызгали друг в друга, просто кувыркались и, конечно, визжали, и кричали так, что у меня звенело в ушах. Никак не верилось, что они всю ночь не спали.
Алевтина Алексеевна забыла, что она студентка пятого курса, и, растрепанная, раскрасневшаяся, прыгала и носилась вместе со всеми.
Только Эдик не принимал участия в общих играх. Он лежал на пляже в одних плавках и загорал, нацепив на нос лист подорожника.
Владимир Викторович и я разделись. Мы легли на животы на песок, издали наблюдая за нашими сорванцами и потихоньку переговариваясь. Я показал на Эдика.
Глядите, ваш «заслуженный мастер спорта» чувствует себя обиженным. А почему он сам никогда не купается, никогда не занимается утренней зарядкой, а только любит командовать» другими? У меня возникло подозрение, что он и плавать-то не умеет.
Владимир Викторович расхохотался.
— Я заметил, вы относитесь с предубеждением к моему лучшему помощнику, — сказал он. — Просто у него бактериофаг переливается в желудке, вот он и лег.
Я хотел было возразить, но в эту минуту несколько мальчиков подбежало к нам. Все наперебой принялись рассказывать о невероятных ночных приключениях.
Мы услышали поразительные истории. Изыскатели проваливались в болото, скатывались с обрыва, перелезали через колючую проволоку и через заборы, на них нападали собаки, осы, змеи; они видели зайца, белку, лису, даже лося и даже… во всяком случае, мальчишки уверяли совершенно серьезно, что встретили в темноте настоящего медведя.