— Думаешь, клиент обронил? — хмыкнул прапорщик.
Лейтенант пожал плечами.
— Жаль, погода сухая, — сказал он, разгибаясь.
— А что б мы имели с сырости?
— Следы. Ну или протектор…
— Тоже верно.
Мимо них медленно прошуршал старый «двестивосьмидесятый» «мерин». Высунувшийся в боковое окно бритый браток недоуменно уставился на мужика в дорогом костюме, сидевшего на корточках в метре от края проезжей части и разглядывавшего дорогу перед собой с таким вниманием, словно посеял минимум бриллиантовую запонку от Картье. Он даже хотел было скомандовать сидевшему за рулем притормозить, но тут прапорщик поднял голову — и от его взгляда грозу шести привокзальных киосков враз пробрал озноб…
— У тебя сегодня крыша какая? — негромко спросил Алексей, провожая взглядом серый с ржавыми потеками багажник «мерина».
— Ментовские, отдел особо тяжких.
— Местный?
— Нет, московский, — прапорщик отрывисто хохотнул, — мы ж их не на принтере печатаем… а заранее кто знает, в какую дыру нестись придется. Ну а столица — она и в Африке столица.
— Угу. Не поспоришь.
— А у тебя?
— Отдел по борьбе с незаконным оборотом наркотиков.
— Ни X… себе! — неожиданно удивился прапорщик. — А что, у дури законный оборот бывает?
— Видимо, да. — Лейтенант медленно обвел взглядом выстроившиеся вдоль улицы коробки домов. — Ну, как делить будем — кто направо, кто налево?
— Да мне, — равнодушно отозвался прапорщик, — в общем-то по фигу.
На большинство звонков не отзывался никто — рабочий день, время, не очень-то располагающее к домоседству. Лейтенанта это устраивало — те, кто его интересовал, в большинстве своем на работу не ходили. Уже не ходили… или в крайнем случае еще.
— Хто тама?
— Милиция, — отозвался лейтенант, привычным жестом поднося распахнутые корочки к выпуклости глазка. — Откройте, пожалуйста, я бы хотел задать вам несколько вопросов.
— Ходют тут, ходют, — раздраженно прошамкал старческий голос за дверью. — Всякие. А эта… ордер у табе есть? Без ордеру не пущу.
«А адвокат из Чикаго тебе не нужен, карга старая? Насмотрелась сериалов…» — раздраженно подумал Алексей, но, продолжая удерживать на лице фирменную приклеенную улыбочку, примирительно произнес:
— Ну что вы, право, гражданка, какой ордер? Я ведь не с обыском пришел.
— А пошто?
— Плановый сбор информации. Гражданка, может, все-таки пустите меня, а то неудобно как-то через дверь разговаривать?
— Ходют тут всякие, — судя по раздававшемуся за дверью звону и лязгу, по количеству запоров этот шедевр местных слесарей вполне мог поработать люком на атомной подлодке, — открывай им…
Дверь наконец приоткрылась, и вырвавшаяся на лестничную клетку волна тяжелого нафталинного аромата заставила лейтенанта отступить.
— Проходь!
За дверью была тьма, нарушаемая лишь шуршанием шлепанцев да четким кап-кап-кап, доносящимся откуда-то справа.
— Что, лампочка перегорела?
— Економим мы.
Лейтенант покосился на выставленные вдоль стены обувные пары — кроме расхоженных до потери формы туфель, там явно присутствовало несколько пар обуви, не принадлежащих старухе, — и мысленно посочувствовал людям, вынужденным делить жилплощадь с реликтом эпохи динозавров. Раскольникова бы сюда…
— Сюды.
«Сюды» означало трехногий табурет на кухне. Этот трехножка, шаткий светло-коричневый столик, возле которого табурет стоял, да еще, пожалуй, давно уже не мытая четырехконфорочная газовая плита, как мысленно констатировал «агент Купер», отлично сочетались со старухой, но чрезвычайно плохо — со всей остальной кухонной обстановкой начиная от подвесных шкафчиков и заканчивая импортными моющимися обоями и столь же не российским огромным белым айсбергом в углу, до поры до времени притворяющимся обычным холодильником «Бош».
— Документы покажь.
— Я ж их вам недавно показывал, — протягивая старухе корочки, сказал Алексей.
— А через тую дверную гляделку шиш чего углядишь, — бойко парировала старуха, извлекая откуда-то из-под шали очки. — Ну-кось… старший… е-е-е… лейтенант… е-е-е… хорода Москвы… Это что ж, ты к нам из самой столицы пожаловал?
— Из столицы, — подтвердил лейтенант.
— Далеко забрался.
— Да уж, не близко, — согласно кивнул «агент Купер», выкладывая на стол диктофон.
— Эт еще что? — обеспокоенно дернулась старуха.