Первые десять минут Алексей вслушивался в симфонию ночного болота полусидя. Затем перекатился на спину и принялся разглядывать небо. Здесь, вдали от электрического сияния городов, было на что посмотреть… обычно. Но сегодня небосвод был напрочь затянут тучами и лишь изредка сквозь разрывы промелькивал одинокий бриллиантовый лучик.
Делать было нечего. Абсолютно. Вернее, надо было просто ждать.
«Самое забавное, — подумал он, — что я даже для себя не могу внятно сформулировать, за каким лешим тут лежу. Интуиция, черт бы ее взял… Нет, — мысленно поправился он, — так думать нельзя, а то и впрямь обидится и уйдет, а в нашей работе без нее никак и никуда. Специфика… избранного поля деятельности. Не реши полковник тогда, в девяносто седьмом, подстраховать кольцо вокруг „прокола“ снайперами… хотя, казалось бы, никаких видимых поводов не имелось».
Казалось… казалось, что все будет просто — взять и скрутить пришедших с той стороны, возымевших наглость использовать стационарный «прокол». А «гости» оказались не такие уж самонадеянные и, прежде чем лезть самим, пальнули… Так и не знаем, чем они пальнули, был это газ, излучение или еще какая-то чертова хрень. Мы знаем только, что группа захвата полегла — тридцать два человека, причину смерти так и не смогли определить ни эксперты отдела, ни лучшие приглашенные — естественно, под десяток грозных подписок о неразглашении — специалисты. Лишь потом они вылезли, трое в черном, и оставшийся вне зоны поражения их оружия снайпер снес одному из них голову, двенадцать и семь миллиметров, как воздушный шарик проколоть. И они быстренько слиняли обратно, не забыв прихватить тело сотоварища, так что для научников осталось только разбрызганное по площадке содержимое черепной коробки «гостя», мозги да кости — совершенно ничего сверхъестественного. А когда семь часов спустя «прокол» открылся в следующий раз, выйти из него уже никто не успел, потому что никакой группы захвата на этот раз вокруг не было. Напротив «прокола» стояло самоходное орудие «Конденсатор», в ствол которого можно без труда засунуть голову — даже с плечами, если ужаться — или атомный снаряд.
Мы не знаем, что было на той стороне «прокола» — но если там имелся город, значит, быть ему побратимом Хиросимы.
Вот и сейчас я не могу объяснить, откуда берется эта клятая уверенность, что наш нынешний «гость» — эльф. И что только мой след, отпечаток моих кроссовок на раскисшей от дождей тропинке способен убедить его пройти по «гребенке».
Должен убедить.
«Гребенка»… мысль ускользала, стиралась… он попытался ухватить ее кончик, но скользкая нить просочилась между пальцев.
Блокировка сработала. Наконец-то.
В прошлый раз получилось очень некрасиво. Нашумели. Хоть вэвэшники и проглотили байку о свихнувшемся ролевике, повадившемся отстреливать из лука мирных грибников, но вышло грязно. Семь убитых, тринадцать раненых… Хорошо, что нагрудные пластины новых броников стрелы не пробивали. Да и то — не зацепи его с вертолета, мог бы и уйти от собак, запросто мог. Он был очень хорош, даже раненый. Мечом отбился от собак, получил две пули и все равно успел расстрелять половину колчана, прежде чем его закидали из подствольников.
Плохо в прошлый раз получилось.
Неэстетично.
Миг, когда она появилась у костра, лейтенант пропустил. И лишь когда повернул голову глянуть, не пора ли подкинуть ветку-другую, увидел…
Листья…
Это были листья, обычные листья всевозможных зеленых оттенков — просто все они вдруг отчего-то решили собраться вместе…
…и сложиться в тонкую фигурку, очень похожую на человеческую.
Только у людей не бывает миндалевидных желтых глаз, расколотых пополам черным вертикальным зрачком.
Лейтенант сел. Медленно. Хотя затейливо изогнутый лук и лежал в полуметре от хозяйки, никаких иллюзий Алексей не питал — вся его тренировка позволит разве что дотянуться до кобуры, а затем он станет очень похож на подушечку для игл.
Первая мысль была: она красивая. Очень. Вторая: полгода карантина. Минимум. С головомойкой. Некоторые выходят из карантина прямиком на пенсию.
И всей надежды — на крохотный, с ноготь большого пальца приборчик, вшитый под кожу на сантиметр ниже правого уха. Сорок пять процентов за то, что чудо микроэлектроники сумеет защитить его мозг от воздействия «гостя» и целых семьдесят два — что факт этого воздействия будет зафиксирован. Это, если вдуматься, чертовски много, потому что вначале, когда приборчиков еще не было, с такими вот потенциальными «куклами» могли бы и не рискнуть возиться.