— Все, будем считать, ты расписался. Мрак, отпусти его.
Кот грациозно спрыгнул с Румпеля на пол. Злобный пакостник, освободившись от фамильяра, вскочил на ноги и бросился к окну. Через минуту его в комнате уже не было. Я скрутила листок в рулончик и подхватила с пола кота, принявшего свой обычный облик. И тут в дверь постучали. Я подошла, и, склонившись к двери, тихо спросила:
— Кто там?
— Это я, Ганс! Эльза, с тобой все хорошо?
Я с облегчением выдохнула и убрала в сторону стул. Ганс заглянул в кухню. Его встревоженный взгляд метнулся по комнате и остановился на моем лице. Я улыбнулась. Надо же его как-то успокоить. Ганс схватил меня за руку:
— Идем. Скорее.
Мы выскользнули в коридор и быстро, по-прежнему держась за руки, бросились к выходу. На улице нас ждали друзья Ганса. Как только мы оказались на улице, они начали действовать. Одни закрывали ставни и заколачивали двери. Другие обливали маслом стены. Через мгновение вспыхнула первая спичка. Ганс обхватил меня за талию и потащил за собой. Отойдя от дома метров на двадцать, мы остановились.
Мой сводный брат прижал меня к себе, обняв за плечи. Дом моей мечты пылал как факел, крича голосами горевших в нем существ. Жуткое зрелище. Я постаралась отвлечься, убеждая себя в том, что это сказка, это все не по-настоящему. Одной рукой я придерживала прижавшегося ко мне Мрака, а во второй сжимала мятый рулончик оберточной бумаги с кровавым отпечатком пальца Румпельштильцхена. Еще несколько мгновений и эта сказка закончится. Я повернулась, поднялась на цыпочки и поцеловала Ганса. Из них с Эльзой получится хорошая пара. А мне пора к моему Лёшке. Как же я по нему скучаю… Прямо ни в сказке сказать, ни пером описать!
Глава шестнадцатая
Чёртовой бабушки в кресле не оказалось. Я рванул дверь и ворвался в комнату. Женщина стояла у дальней стены, спиной ко мне. Она готовила. Аппетитно пахло кашей, в воздух поднимался пар. Я громко кашлянул. Старушка обернулась.
— Лёшенька! Ты так быстро вернулся. Неужели яблоко принес?
Лёшенькой меня никто, кроме мамы, не называет. Воинственный настрой исчез, стертый воспоминаниями. Я положил яблоко на стол и выдохнул:
— Вот.
Старушка расплылась в улыбке:
— Спасибо!
Я уже не злился, но и до хорошего настроения было далеко. Стоял, разглядывая трещины в досках пола.
— Кашку будешь кушать?
Хитрая она все-таки старушка, эта чёртова бабушка. Впрочем, все старушки в сказках умные и хитрые. Знают, как мужчину задобрить можно. Я буркнул: «Буду» и сел за стол. Бабуля обернулась к печке и громко охнула. Я вытянул шею, чтобы посмотреть, в чем дело. Каша вылезла из горшка и текла по печи на пол. Бабуля от всей души чертыхнулась и крикнула:
— Горшочек, не вари!
Каша лезть перестала. Старушка схватила половник и большую тарелку и стала накладывать в нее кашу. Надеюсь, она не рассчитывает на то, что я все это съем?
— Кушай, Лёшенька, поправляйся.
Опять «Лёшенька». Она что, специально меня так называет? Бабушка с улыбкой поставила передо мной тарелку с ароматной кашей.
— Что-то вижу, ты грустишь. Может, болит что-нибудь у тебя?
— Нормально у меня со здоровьем. Просто хочу, чтобы горшочек больше не варил, — стараясь не показывать раздражения, ответил я.
— Ты о чем, милок? О каком горшочке ты говоришь? Боюсь, я тебя не понимаю.
Я поднял глаза. Старушка хоть и улыбалась, но глаза у нее были серьезными. Я предложил:
— Может, поговорим начистоту?
Она кивнула.
— Давай.
Зря, она конечно, согласилась. Теперь придется ей меня долго слушать. Потому как нет волшебного слова, чтобы мой словесный горшочек престал варить. Рассказал я о том, как в сказку попал. Про парня, который меня толкнул, про ведьму, у которой голова отвалилась. Про Аню, которую я потерял и теперь никак найти не могу. Упрекнул, что она мне не сказала, что чёрт ей внуком приходится. Мало этого, так еще заставляла задания всякие выполнять…
Чёртова бабушка слушала меня с улыбкой, подперев щеку рукой. А в конце неожиданно привстала и по голове меня погладила. Я так растерялся, что на середине предложения замолчал. А её вопрос заставил меня и вовсе о моем рассказе забыть.