Отошли подальше, кот на поваленное дерево запрыгнул и говорит:
— Наш план может не сработать.
— Какой план? Ты о чем? — я даже удивилась.
— Детки наши не так просты, как кажется, даром, что малолетки. Пока ты спала, они сговорились тебя убить. А сундук мальчишка… как его?
— Гензель.
— А сундук Гензель еще ночью вскрыл. Драгоценности вытащил и по карманам рассовал.
Я возмутилась:
— Вот ведь маленький прохиндей! Что делать будем?
Думаю, надо тебе дурой прикинуться.
— Это как?
Кот прошел по наклонному стволу в одну сторону. Вернулся, сел и на меня уставился:
— Скажи, что хочешь их домой отвести.
— Что?
— Послушай, Ань, — продолжал убеждать меня кот, — ты что, хочешь в этом теле навсегда остаться? Жаль… Нет, хорошо, что ты себя в зеркале не видела. Да тебя бюргеры сразу сожгут, стоит тебе только в городе появиться. Думаешь, случайно эта ведьма в лесу поселилась? Тебе надо тело поменять.
— Правильно! — согласилась я. — Сейчас это в шкаф повешу, а другое надену!
— Ты не поняла. Я чувствую, Алексея здесь нет. Нам нужно из этой сказки в другую переместиться!
— Думаешь, это так просто?
— А что сложного? Нужно эту сказку закончить, тогда другая начнется. Нет, в деревню мы не пойдем. А то, правда, поймают и сожгут. Мы детей проводим, а сами в леске спрячемся, будем за ними следить и ждать. Как только они в свой дом войдут, эта сказка закончится.
Я потерла подбородок. А что? Он, кажется, прав. В русских сказках именно так и было. На всякий случай решила все-таки поинтересоваться.
— А если не сработает?
— Сработает, — безапелляционно отрезал кот.
— Ладно, пошли в дом. Будем твой план в жизнь воплощать.
Я развернулась и пару шагов по направлению к дому сделала, когда сзади донеслось:
— А погладить?
Вернулась. Стою, глажу. Вот же нежное существо. Никогда бы не подумала. В нос, что ли чмокнуть? Нет, пока не буду. Посмотрим, как его план сработает. А там, может, и поцелую. В знак благодарности. Стратег мой… Оказывается, он слово свое сдержал и за детьми ночью следил. А я думала, что проспит. Видать, должность фамильяра обязывает.
Глава шестая
Трудно старушкой прикидываться, когда тебе двадцать лет. Но я старалась. Бабушку свою вспомнила, её словечки, как она ходит, как одевается. Наверное, реалистично получилось, потому что Гретель и Гензель не почувствовали подвоха, разоткровенничались и стали мне жаловаться, как им тяжело с мачехой живется. Всё бы хорошо, да только Гензель на радостях разошелся. Предложил злую мачеху сюда привести. Увидит она мой сундук и захочет взглянуть, что там лежит. Я вздохнула. Кажется, ведьмин сундук покою ему не дает.
А дальнейший его план меня вообще в шок поверг. Мачеха наклонится над сундуком, а я крышку захлопну. Крышка у сундука тяжелая, железом обшита. Она мачехе голову отрубит и та в сундуке останется. Не знаю, что им мачеха сделала, но слышать из уст ребенка такое неприятно. Хочется следом за котом Цицерона процитировать. Гензель, видимо, почувствовал, что я в шоке и предложил сам крышку сундука захлопнуть. Да уж, хороший мальчик. Решительный. И с фантазией. Так, надо их срочно домой вести, а то, как бы они чего-нибудь еще не придумали.
Вышли мы из дома с узелками, полными сладостей. Пришлось окном пожертвовать и куском крыши. По неприметной тропинке через лес направились. Мрак впереди идет. Мы следом за ним. Главное, чтобы через пару часов ходьбы, он Сусанина не начал цитировать.
***
Шли мы часа два, а может три, и оказались возле большого озера. Лодки нет, моста тоже. Как на ту сторону перебраться, не ведомо. Вдруг видим, уточка плывет. Дети обрадовались, руками замахали. Гретель даже запела:
Утя, моя уточка,
Подплыви к нам чуточку,
Нет дорожки, ни моста,
Переправь нас, не оставь!
Уточка послушно подплыла. Гензель сел на неё и сестру зовет. Та не соглашается. Дескать, уточке тяжело будет. Значит, животных они любят. Ну, хоть что-то, а то у меня в душе уже полная безнадега.