— Может быть, не стоит, Анж. Может быть, это небезопасно…
— Помолчи минуточку, и мы все увидим.
Я придвинулась ближе к Анжеле, и мы обе выглянули на улицу. Капюшон стоял над своим лежавшим без сознания боссом — он был похож на человека, который вот-вот взорвется. Тело на траве стало извиваться, и Капюшон наклонился над ним с озабоченным видом. Он как будто что-то говорил Роберту Уайту, затем сделал паузу и поглядел на кухонное окно. Я решила, что он хочет выстрелить в меня и Анжелу. Мой живот свело судорогой от страха, но вместо того чтобы выстрелить, он отвел глаза и поднял с земли Роберта Уайта.
Обнимая одной рукой тяжелого босса, Капюшон потащил его к калитке. Роберт Уайт, очевидно, пришел в сознание, потому что попытался идти. Никто не произнес ни слова, пока мы наблюдали за этой пантомимой. Затем, когда они были примерно в двух футах от ворот, калитка распахнулась, и в сад ворвалась группа полицейских. Капюшон и Роберт Уайт остановились, и все на кухне зааплодировали. Анжела ткнула меня рукой в плечо.
— Это я их вызвала! — победоносно объявила она.
— Что?
— Я их вызвала, — повторила она. — Я увидела, что пока Сайрил устанавливал микрофон для караоке, Роберт Уайт проходит через кухню, и вызвала полицию.
— А как ты его узнала? — спросила я.
— Я прежде знала этих Уайтов — от них всегда были одни неприятности. А твоя мама рассказала мне о Вилле. Но больше никто не узнал его. Они его не знали, так что не обратили внимания, когда он вошел. Возможно, подумали, что он из семейства Вексфордов — они все были некрасивы.
Я обняла Анжелу и смотрела, как полиция вывела Роберта Уайта и его дружка Капюшона из ворот и, надеюсь, повезла прямо в тюрьму.
— Тони уехал? — спросила Анжела, взглянув на меня. — Я кивнула. — Я буду скучать по нему, — сказала она, глубоко вздохнув.
— Я тоже, — проговорила я, и почувствовала, как мои глаза наполнились слезами.
Анжела обняла меня.
— Конечно, будешь, но что ни делается, все к лучшему — так я всегда говорю.
Я вытерла глаза.
— Я знаю.
— Нет, действительно, — продолжала Анжела, — я думаю, что это правда. В конце концов все к лучшему. Много лет я считала, что это пустые слова, но теперь сама в это верю.
Я улыбнулась Анжеле, хотя не была с ней согласна. Внутри меня мои чувства распускались, как почки на деревьях. Я любила Эндрю. Любила больше всего на свете и не знала, как буду жить без него. Но даже при этом уголок моего сердца был полон Тони, и я ничего не могла с этим поделать. Хотя мои чувства не имели особого значения. Тони уехал. У Эндрю была семья, а я совершенно запуталась. Прежде чем я погрузилась в депрессию от перспективы долгой, одинокой жизни без любви, появилась моя мать.
— Что я слышу! В моем заднем саду люди с оружием! И они арестованы!
— Не о чем беспокоиться, Филлис, дорогая. Все кончено. Слышишь? Это «Танцующая королева»? Руфь! Ру-у-фи! Иди сюда, дорогая, начинается наша песня.
Она протанцевала из кухни в гостиную, где через несколько секунд во весь голос шпарила вместе с Руфью слова песни «АББА». Мать все еще всматривалась в пустой, почти темный сад.
— Что случилось? — спросила она, глядя на меня.
Я пожала плечами.
— Ничего. Ну, не совсем ничего — здесь были люди, которые похитили Вилла, а Анжела вызвала полицию, и их арестовали. Но теперь все в порядке, все кончено.
Несколько секунд мать молчала, затем глубоко вздохнула.
— Ооо, — протянула она.
— Пойди послушай, как поют Анжела и Руфь. Ты пропустишь.
Мать кивнула.
— А ты идешь?
— Через минуту. Мне надо сначала кое-что сделать.
Я поискала глазами Эндрю, но его нигде не было видно. Должно быть, он ушел сдать полиции пистолет, который вырвал у Роберта Уайта. Я протиснулась сквозь толпу людей, избегая смотреть им в глаза, чтобы они меня не остановили. Но тем не менее, когда я вышла наружу, улица перед домом моих родителей была пуста. Ни полиции, и, что было в тот момент важнее, ни Эндрю. Я стояла в саду, чувствуя запах жасмина. Из дома доносилось пение дяди Джерри. Это помогло мне принять решение. Я не могла вернуться. Нащупав в кармане ключи от машины, я быстро, пока не передумала, пошла к своему розовому другу, села и уехала с вечеринки.
Я ехала в вечернем потоке машин, когда летнее солнце наконец закатилось. Ехала куда? Я понятия не имела, но твердо знала одно: я не смогу жить в предверии ада. В этот момент даже сам ад казался мне предпочтительней.
Я притормозила возле дома Эндрю. Аукционист во мне не мог не оценить стоимости этой недвижимости. Одна часть меня вопила в ужасе от того, что я делаю. Но поскольку я точно не знала, от чего именно, то была в состоянии подавить все внутренние возражения. Я была здесь и просто хотела поговорить. После всего того, что между нами произошло, после Испании мы не могли оставить все так, как было — со всей горечью и обидами. Я просто хотела внести ясность в наши отношения. По крайней мере, это то, что я говорила себе, чтобы заставить себя подойти к дверному звонку.