– Я узнаю по ее оперению, – сказал Соколиный Охотник, держа птенца на указательном пальце. Птице явно нравился ее новый дом и новый хозяин. – Появление взрослого оперенья – белоснежной головки и хвоста указывает на половую зрелость. Это же помогает привлечь самца.
Он замолчал и обернул к Мэгги светящиеся теплые глаза.
– Однажды она найдет себе близкого друга, – хрипло сказал он, – так же, как и я нашел.
Лицо Мэгги вспыхнуло. Она почувствовала, как внутри по телу начали распространяться теплые волны, предвкушая то, что должно скоро последовать. Осознав, что так сильно желает его, Мэгги не могла не почувствовать себя распутницей.
Отведя взгляд от человека, которого она обожала, Мэгги взглянула вниз на Небесные Глаза и увидела, что дочка крепко спит, и губки ее не двигаются у груди. Снова тебе снятся ангелы, – прошептала Мэгги, аккуратно завернув одеяло вокруг Небесных Глаз, и отняв ее от своей полной молока груди.
– Дорогая доченька, я тоже вижу сны, только вот на этот раз они не об ангелах. Они о мужчине. О чудесном, милом мужчине, который настолько добр, что не только считает меня своей женой, но и тебя своей дочерью. Мария Элизабет, как мы заслужили такое счастье?
Медленно поднявшись, Мэгги отнесла Небесные Глаза к ее кроватке и уложила животиком на слой одеял, убедившись, что ее личико не прикрыто. Мэгги задумчиво дотронулась до щечки дочери, затем наклонилась и поцеловала ее в лобик, укрыв лоскутным одеяльцем, сшитым когда-то ей самой…
– Ты сильно задерживаешься возле Небесных Глаз, – сказал Соколиный Охотник, подойдя к Мэгги сзади и обхватив ее руками. Его ладони легли ей на грудь, которую она еще не прикрыла платьем.
Мэгги в блаженстве закрыла глаза и спиной прислонилась к нему. Его пальцы у нее на груди, нежно поглаживающие, были восхитительно теплыми. Соски твердо упирались в его большие пальцы, которыми он двигал по кругу.
– Она… так красива, – сказала Мэгги и застонала в блаженстве, когда руки Соколиного Охотника начали спускаться вниз по ее телу, стаскивая платье, пока оно, наконец; не упало на пол. Она буквально таяла рядом с ним, чувствуя, как его руки обхватили ее низ живота, где под легким пухом волос в предвкушении удовольствия уже билось в ней желание.
Она вздохнула и откинула назад голову, чтобы ощутить своей щекой щеку Соколиного Охотника. Он ввел свой палец и стал им медленно двигать, словно это была его мужская плоть, доставляя ей при этом удовольствие и приятные ощущения.
Сильнее прижавшись к нему, Мэгги приблизила свои ягодицы к выпуклости, которая жадно в нее упиралась, хотя еще была стеснена бриджами.
Внезапно руки Соколиного Охотника обхватили ее за талию, и он развернул Мэгги к себе лицом. Она млела в его руках, их губы встретились в страстных поцелуях. Ее руки оказались на поясе его бриджей. Дрожащими руками она стаскивала одежду с его бедер и облегченно вздохнула, увидев ее упавшей на пол. Теперь она имела доступ к его члену, который уже свободно пружинил и был готов к действию.
Сердце Мэгги заколотилось. Она взяла в руку его твердую плоть и начала медленно двигать по ней своими пальцами. Она услышала легкий стон возле своих губ и почувствовала, как он весь напрягся. Ее пальцы начали двигаться быстрее, иногда кругами, иногда вверх и вниз.
Соколиный Охотник чувствовал, как бешено колотится его сердце. В приятном возбуждении он закрыл глаза. Все происходило слишком быстро. Он хотел ее. Он хотел ощутить тепло ее тела вокруг своей пришедшей в волнение плоти, а не только ее пальцы. Он вспомнил ее в моменты их близости и почувствовал еще большее возбуждение.
Он осторожно отвел ее руки, затем, встав перед ней на колени, вновь доставил ей райское наслаждение, лаская своим дыханием и языком.
От его ласк Мэгги еле держалась на ногах. Она закрыла глаза и откинула назад голову, так что ее роскошные волосы упали ей за спину. Чтобы не закричать от удовольствия, Мэгги прикусила нижнюю губу и вцепилась пальцами в его плечи.
Ошеломленный стремлением своего тела, Соколиный Охотник встал, подхватил Мэгги на руки и отнес к кровати. Он уложил ее в постель бережно, словно хрупкую фарфоровую статуэтку.
Затем, склонившись над ней, стоя на коленях в постели, нежно поцеловал ее щеку, затылок, грудь. Он погладил ее волосы, провел языком по закрытым векам ее глаз. Короткими поцелуями прошелся по шее, груди, животу.
Для Мэгги все происходило как в сказочном сне. Изнемогая от чувств, она ощущала своим раскрытым телом его твердую плоть, которая искала ее и жаждала пойти. Он входил в нее очень медленно, проникая все глубже и глубже, пока она вся не затрепетала, не в силач сдерживать переполнявшие ее чувства.
Она обхватила его ногами, понуждая начать движения. Затем, положив ладони ему на щеки, притянула к себе его губы и поцеловала с такой страстью, на какую была способна только в его объятиях.
Она ощущала влажный жар, который соединял их тела. Оба они лежали к предвкушении без движения, глядя друг другу в глаза и без слов говоря о своей страсти. Потом вновь бесконечный поцелуй. Его губы вдавливались и ее до тех пор, пока она не почувствовала себя с ним единым целым.
Его руки ощущали твердость сосков… Они одновременно восходили на вершину блаженства.
Тела их сотрясались, вздрагивали, трепетали.
Языки сплетались и двигались в общем танце.
С их губ слетали стоны удовольствия.
Их руки крепко обнимали друг друга.
Тихий Голос видела, как Мэгги и Соколиный Охотник вернулись. Она незаметно выскользнула из своего вигвама и спряталась за другой палаткой, поблизости от вигвама Соколиного Охотника, наблюдая за отбрасываемыми изнутри тенями. Когда она увидела тени Соколиного Охотника и Мэгги, то, как он подхватил ее на руки и понес в постель, Тихий Голос прокралась за его вигвам и стала вслушиваться в тишину, нарушаемую звуками тел, получающих удовольствие друг от друга.
Ей хотелось убежать, взлететь на крутой высокий холм и замертво броситься вниз на землю, ибо это был единственный способ избавиться от своих чувств к этому вождю, которым она всегда мечтала обладать.
Но что-то удерживало ее здесь. Неподвижно стояла она здесь и слушала звуки тел в момент их физической близости.
Она слышала все вплоть до стонов, которые означали то, что обитатели этого вигвама достигли вершин блаженства любви. Это было для Тихого Голоса последним оскорблением.
Повернувшись спиной к вигваму Соколиного Охотника, до глубины души потрясенная тем, что только что услышала, Тихий Голос закрыла лицо руками. Она сдерживала слезы, которые готовы были хлынуть из глаз. Она с трудом сдерживалась, чтобы не ворваться в вигвам и не вонзить нож в покрытые потом тела.
Она резко вскинула голову: глаза ее сузились, а губы злобно поджались. Тихо она покидала свое укрытие, пройдя вдоль вигвамов. Ей был слышен смех, разговоры или такие же звуки, какие раздавались в вигваме Соколиного Охотника.
Взгляд ее упал на необычный вигвам.
Вигвам деда Соколиного Охотника!
Она должна убедить Длинные Волосы лишить внука права жениться на белой женщине. Это был ее единственный шанс завоевать любовь Соколиного Охотника.
Она могла быть такой же теплой и внимательной в его объятиях. Она могла бы так же удовлетворять его в любви, как и белая женщина. Она могла бы быть всем для Соколиного Охотника. Всем!
Да, Длинные Волосы ее единственный шанс. Он находил ее красивой. Если бы он был молодым мужчиной, он бы взял ее как невесту, и вот тогда-то она бы показала кое-что Соколиному Охотнику!
Но Длинные Волосы был стариком со старческим телом. Ей нужен был молодой мужчина, способный ее удовлетворить.
Соколиный Охотник был единственным мужчиной, кого она хотела. Только Соколиного Охотника!
Решительным шагом Тихий Голос подошла к вигваму, где жил Длинные Волосы. По теням было видно, что огонь все еще жарко горит, как бы приглашая войти. Она была уверена, что Длинные Волосы сидит у огня, задумавшись о прошлом или, возможно, о том, что предстоит. Она уже давно заметила, что он, скорее, живет прошлым, чем настоящим. Очень грустно видеть человека, вернувшегося в детство, к тому времени, когда он был полон жизненных сил и красоты.