— Никогда не слыхал о ней, — сказал Дортмундер. — Я слыхал про Конго.
— Это где-то рядом, — сказал Келп. — Я так думаю.
— В этих странах для нас жарковато, в смысле температуры, то есть.
— Наверное, — сказал Келп. — А вообще-то не знаю, никогда там не был.
— А я не думаю, что хотел бы там побывать, — сказал Дортмундер. — У них там еще и эпидемии. Да кроме того, они убивают много белых людей.
— Только монахинь, — сказал Келп. — Но дельце не там, оно здесь, в добрых старых Штатах.
— О-ох, — Дортмундер пососал раненый палец, потом сказал: — Тогда чего ж трепаться об этом… как его…
— Талабво.
— Да-да, Талабво. Чего про него говорить?
— Я дойду до этого, — важно сказал Келп. — Ты когда-нибудь слыхал про Акинзи?
— Это тот врач, который написал книгу о сексе, — сказал Дортмундер. — Я в тюряге хотел получить ее из библиотеки, но у них была очередь лет на двадцать. Я тоже записался на тот случай, если не выпустят раньше под честное слово[1], но книгу так и не получил. Он уже умер, да?
— Это совсем другое, не про то я говорю, — сморщился Келп. Впереди на их полосе полз здоровенный трейлер, так что Келпу пришлось на минуту заняться рулем. Он перебрался в соседний ряд, обошел трейлер и вновь вернулся на свою полосу. Потом посмотрел на Дортмундера и сказал: — Я говорю о стране. О другой стране. Она называется Акинзи. — Он произнес название по слогам.
Дортмундер покачал головой.
— Она тоже в Африке?
— А-а, так ты слыхал про нее.
— Нет, никогда, — сказал Дортмундер, — просто угадал.
— О-о! — Келп взглянул на шоссе. — Да-а, это еще одна страна в Африке. Там раньше была британская колония, а когда они стали независимыми, начались неприятности, потому что у них в стране было два больших племени и оба рвались к власти, так что была гражданская война, и в конце концов они решили разделиться на два государства. Так что теперь там две страны, Талабво и Акинзи.
— Ты просто бездну всего знаешь об этом, — сказал Дортмундер.
— Мне рассказывали, — сказал Келп.
— Но я так и не вижу в этом никакого дела, — заметил Дортмундер.
— Я как раз подхожу к нему, — сказал Келп. — Понимаешь, у одного из этих племен был этот изумруд, такой драгоценный камень, и они поклонялись ему, как божеству, а теперь это их национальный символ. Как талисман, что ли. Или как могила неизвестного солдата, что-то в таком роде.
— Изумруд?
— Говорят, что он стоит полмиллиона долларов, — сказал Келп.
— Это много, — протянул Дортмундер.
— Конечно, — согласился Келп, — но ты не можешь загнать барыгам такую вещь, он слишком хорошо известен. И это стоило бы слишком дорого.
Дортмундер кивнул.
— Я уже подумал об этом, — сказал он. — Когда подумал, что ты собираешься предложить увести этот изумруд…
— Вот именно, я как раз это и собираюсь предложить, — сказал Келп.
Дортмундер снова почувствовал прилив раздражения. Он вытащил из кармана рубашки пачку «Кэмел».
— Если мы не сможем его загнать, — проворчал он, — на кой черт он нам нужен?
— Дело в том… есть покупатель, — сказал Келп. — Он заплатит по тридцать тысяч каждому, кто поможет ему заполучить изумруд.
Дортмундер засунул сигарету в рот, а пачку в карман.
— Сколько человек надо для дела?
— Мы прикидывали… может, человек пять.
— Это выходит — сто пятьдесят кусков за полумиллионный камень? Для него это просто подарок.
— Но мы получаем по тридцать косых на нос, — заметил Келп.
Дортмундер воткнул зажигалку в гнездо на приборной панели.
— Кто этот тип? — спросил он. — Какой-нибудь коллекционер?
— Нет. Он — представитель в ООН от Талабво.
Дортмундер изумленно поглядел на Келпа.
— Кто, кто-о?
Зажигалка выпрыгнула из гнезда и свалилась на пол машины.
Келп повторил. Дортмундер подобрал зажигалку и раскурил сигарету.
— Объясни, — сказал он.
— Сию минуту, — оживился Келп. — Когда английская колония раскололась на две страны, Акинзи заполучила тот город, в котором хранился изумруд. Но как раз Талабво — это страна, где живет племя, которое всегда им владело. ООН послала своих спецов для оценки этой ситуации, и Акинзи выплатила за камень кое-какие деньги. Но не в деньгах дело. Талабво хочет изумруд.
Дортмундер потряс зажигалку и рассеянно выкинул ее в окно.
— Почему они не начнут воевать?
— Эти две страны абсолютно одинаковы. Они как пара боксеров-средневесов, и если бы заваруха началась, обе оказались бы в руинах и никто бы не победил.
1
Процедура досрочного освобождения из заключения «под честное слово» широко практикуется в США.