– Кто это? – спросил я, с улыбкой глядя на крохотного щенка у ее щиколоток.
Пейдж опустила глаза, словно не заметив бежавшей к нам крысы-переростка.
– Это Энчилада, – сказала она, почти оправдываясь.
Очень странное имя для пса, но кто я такой, чтобы судить? Может быть, она была любительницей мексиканской пищи[5].
Наклонившись, она подобрала одной рукой пса под брюхо и, держа его, другой стала гладить его по шерстке.
– Итак, Элли просто преподнесла тебе сюрприз или вы обсуждали эту идею? – спросил я, гадая, насколько честно она ответит.
– По правде сказать, она позвонила мне только тогда, когда ты уже подходил, – призналась Пейдж, слегка покраснев, но я понятия не имел, почему она испытывает неловкость.
Черт тебя возьми, Элли. Иногда моя сестра могла быть слишком рассеянной. Но я полагал, что Пейдж это известно так же хорошо, как и мне, и в любом случае мы любили ее.
– Итак, ты в процессе переезда? – спросила Пейдж, опуская собаку на пол между нами, где та, пыхтя, уселась.
Я кивнул, не желая афишировать тот факт, что моя бывшая разрушила мое жилище. Долгая история о неуравновешенных бывших любовницах, вероятно, не красит квартиранта.
– Только у меня довольно небольшая квартира… – Она умолкла, сложив ладони вместе.
У нее был аккуратный маникюр, ногти были покрыты светло-голубым лаком. И вообще вся она была очень опрятной и ухоженной, начиная от блестящих волос, которые мне хотелось накрутить на кулак, и заканчивая пухлыми розовыми губами, в которых мне хотелось бы увидеть свой член, глубоко проникающий в ее теплый рот. Я знал, что должен был сделать перерыв в сексе, но она вынудила меня отбросить все мои правила и сказать: да пошло все на хрен.
– Я понимаю. – Засунув руки в карманы, я раскачивался на каблуках. – Мы давно не виделись. Жить вместе, вероятно, будет неудобно.
Она закусила нижнюю губу, показавшись мне неуверенной и совершенно восхитительной. Я был намерен дать ей возможность отказать мне, но вместо этого Пейдж покачала головой, ее лицо вспыхнуло от решительности.
– Прости. Я веду себя невежливо. Если тебе нужно место, чтобы перекантоваться, добро пожаловать.
– Только в том случае, если я не доставлю тебе беспокойства.
Пейдж откашлялась.
– Никакого беспокойства. Позволь, я покажу тебе твою комнату.
Кивнув, я последовал за ней в гостиную, бывшую одновременно и столовой. Там стоял один диван и кресло, оба обитые светло-коричневой микрофиброй, и два приставных столика. На диване валялась куча декоративных подушек в кремовую и голубую полоску, а стена напротив окна была завешана черно-белыми фотопейзажами в рамках. В другом конце комнаты стоял блестящий обеденный стол и два стеганых стула. В целом было тесновато, но уютно.
В узкой кухне не было ничего интересного, но она была чистой, и все было расставлено по местам. Открыв дверь стенного шкафа, она сказала, что освободит несколько полок на случай, если я захочу положить туда какие-то продукты.
В коротком коридоре находилась только одна ванная комната с застекленной душевой кабиной, за ней следовали две спальни. Комната Пейдж была большей из двух, и, когда я вошел в нее, деревянный пол заскрипел под моими ногами. Ее нетронутая кровать была покрыта серым стеганым одеялом и заправлена бледно-розовыми простынями с геометрическим рисунком, мало сочетавшимся с разбросанными по ней декоративными подушками. На прикроватном столике с настольной лампой лежала стопка книг. Через открытую дверцу встроенного стенного шкафа была видна аккуратно развешанная рядами одежда для работы.
– Симпатичная комната, – заметил я, снова выходя за ней в коридор.
– Вот гостевая комната. – Пейдж толкнула дверь, и моему взору открылось помещение размером едва ли шире кровати. В данный момент там стояли диван-кровать и письменный стол, задвинутый в угол.
– Прости, я понимаю, что это немного… – начала она.
– Идеально. Я прохожу очередной курс, то есть я практически живу в больнице общины объединенных методистов. И все, что мне требуется дома, – это кровать. – Живя в последней своей квартире, я почти не ел – чаще всего питался в больничном кафетерии. Перестав рассматривать комнату, я снова окинул взглядом Пейдж. – Вероятно, чаще всего меня не будет дома.
Она кивнула.
– Я обычно возвращаюсь с работы домой к пяти тридцати, а иногда прихожу домой обедать.
Энчилада, который последовал за нами, чихнул и встряхнулся, брякнув серебряной биркой на ошейнике. Пейдж наклонилась и снова взяла на руки серо-бежевый меховой комок.