— Смотрите, это уже канал, — взволнованно говорил Мачтет, указывая рукой на стену забоя, которая становилась все выше. — Теперь он пойдет и пойдет вперед, до самого Дона.
Первые минуты любой стройки всегда волнующи, и они не могли оставить равнодушными даже опытного строителя.
К вечеру «Уралец», вырыл длинную и глубокую траншею. Как и Мачтет, Зенкевич до вечера смотрел на работу Слепухи, а когда тот вышел из машины, сказал ему:
— Придется отдать тебе машину. Такого экскаваторщика грех сажать за письменный стол.
В этот день Дмитрий Слепуха начал счет своей будущей славы.
2
Иван Селиверстов приехал в Калач в конце июля. Он прошел по торговым рядам, повторяя путь Слепухи, напился молока, наелся свежих огурцов, назначил на вечер свидание с молодой краснощекой казачкой, а потом направился в управление стройки.
В длинном полутемном коридоре он увидел табличку: «Экскаваторный отдел», решительно толкнул скрипучую дверь.
— Вы ко мне? — спросил Зенкевич; он готовился к технической конференции, и ему было некогда.
— Прибыл на экскаватор, — доложил Иван.
— На «Уральцах» работал? — привычно спросил Зенкевич.
— Работал.
— Где?
— В Керчи, — храбро соврал Иван.
— Разве там уже «Уральцы» появились? — удивился Зенкевич.
— Две штуки, — Иван врал напропалую.
— Свидетельство есть?
— Все в ажуре, — Иван достал бумажку и издали показал ее Зенкевичу, зажав пальцем то место, которое не должен был видеть начальник. — Видите? Машинист второго класса.
Зенкевич увидел, что в бумажке действительно написано: «второго класса».
— Хорошо, — сказал он. — Поедете в Красноармейск. Идите сейчас на комиссию.
— Куда? — испугался Иван: его тщательно разработанный план готов был провалиться в самом начале.
— Идите, мне некогда. Третья дверь налево.
Врач забраковал Селиверстова с первого взгляда: после одной встречи с лошадью у Ивана с детских лет не хватало двух ребер.
— Все, что хотите, только не экскаватор, — сказал врач.
— А я хочу только экскаваторщиком, — сообщил Иван.
Через три минуты он уже бесстрашно стоял перед самым главным человеком на Волго-Доне, Шикторовым. Начальник строительства писал. Секретарша, стоя в дверях, недоуменно разводила руками: «Сама, мол, не понимаю, как он сюда проскочил».
А Иван уже ринулся в атаку:
— Товарищ начальник, разрешите обратиться.
Наклонив голову, Шикторов смотрел исподлобья на непрошеного гостя.
— Всего два ребра. Чепуха.
— Специальность? — спросил Шикторов.
— Моторист второго класса. — Иван похолодел, поняв, что он проговорился и теперь все пропало.
— Приходите через три года. Выкопаем канал, тогда нам потребуются мотористы.
— Виноват, товарищ генерал, вы ослышались. Я сказал: машинист второго класса.
— Где свидетельство?
— Оно у Зенкевича на столе, — убежденно говорил Иван. — Он-то меня берет, только вот ребра эти проклятые. Я же здоровяк, сами видите.
В глазах Ивана было столько чистоты, а в его позе — столько уверенности, что Шикторов поверил.
— Ладно, идите на экскаватор. У нас не армия, хотя мы тоже на фронте.
— Так точно, — рявкнул Иван.
Прошло еще десять минут, и секретарша уже выписывала Селиверстову направление на работу.
— Какой номер вашего свидетельства? — спросила она.
— Сто десять, — ответил Иван, не моргнув глазом.
— А дробь? Разве дроби нет?
Иван чувствовал себя в ударе, хотя фантазия его не шла дальше единицы.
— Сто десять дробь одиннадцать.
Еще минута — и дело выгорит. Секретарша долго возилась с печатью, поднося ее к раскрытому рту и с кокетством поглядывая на рослого чернобрового красавца парня. Наконец, видя, что чернобровый никак на нее не реагирует, она сердито хлопнула печатью.
Теперь в руках у Селиверстова была законная бумага, на законном бланке, с законной гербовой печатью. Иван почувствовал, что он зверски голоден: работа в этот день была не из легких. Он вышел на улицу, прочитал: «…направляется в Красноармейский строительный район сменным машинистом на экскаватор № 186».