Дочь тоже тут, остановилась на полпути из кухни в гостиную. У меня щиплет в глазах и першит в горле от густой сладости.
Так что же выбрать? Столы ломятся, как на свадьбе. Вот целая мостовая блестящего карамелью печенья. Вот пухлые, белые, горячие, воздушные пироги. Золотистые миндальные пирожные. На другом столе россыпи булочек и пряничных звезд Давида. Тут же в большой миске остывает маковая масса для начинки, а рядом сияющая на весь магазин царственная ваза с горячим вареньем.
- Что вам доставить? Что мама просила? - спрашивает кондитер.
Я показываю пальцем на блюда:
- Вот это, это и вон то. До свидания, до свидания!
Скорее отсюда, не то задохнусь.
- До свидания, Башенька! Все будет доставлено. Счастливого вам всем праздника!
На улице вдыхаю воздух полной грудью. Как хорошо!
А теперь бегом домой. Как бы пакеты с покупками не прибыли раньше, чем я успею дойти. Припускаю со всех ног.
Так и есть, братья уже надкусили все, до чего добрались.
- Что мама скажет! Это же для гостей!
И я прячу подальше пасхальные сладости.
В ГОСТИ
- Башутка, тебе ватрушку или блины? - будит меня трубный голос Шаи.
- Блины? А что еще есть?
- Что еще? Не ребенок, а наказание! Мало ли, что есть! Есть булочки с маком. Вставай, я тебя причешу. У нас сегодня гости, будешь играть в орехи.
- Как ты думаешь, я выиграю? - Это уже шепчет мне на ухо Саша.
Как только папа уходит вздремнуть после обеда, мы располагаемся в гостиной. Братья достают из карманов пригоршни орехов. Все садятся на пол.
- В правой? В левой? В правой? В левой? - Мальчишки трясут кулаками у меня перед носом. Кулаки гремят, как погремушки, и оглушают меня. Я боюсь ошибиться, а братья норовят меня облапошить.
- В левой!
Я стараюсь удержать их руки, чтоб не жульничали.
Кулак разжимается, и орехи сыплются на пол.
Мы бросаемся ловить их. Я ползаю под столом, выгребаю орехи из-под буфета. Они застревают в щелях. Братья свистят сквозь зубы, гоняют орехи, как мячики, и соревнуются, кто первый поймает ногой.
- Эх, запить бы орехи винцом - мечтает молчаливый Аарон, сплевывая на скорлупки, которыми усыпан весь пол.
- Держи, держи, вон куда твои покатился, - Абрашка подталкивает Сашу и сует орехи ей за пазуху.
- Дурак ненормальный! - Саша отбивается и встряхивает платье. Мы с хохотом разбегаемся по дому.
Я захожу в столовую. Стол сияет праздничной скатертью в цветочек, которую не доставали с самой Пасхи. Значит, намечается что-то торжественное, я достаю из буфета приготовленные угощения - пастилу, печенье, миндаль, расставляю хорошенькие новые тарелочки. Доверху накладываю в вазочку варенье. Папа очень любит чай с вареньем. А тетя Рахиль вообще за чашку чая именно с этим, сливовым, отдала бы все сладости на свете.
- Кто должен прийти? Что еще поставить?
- Ух ты! Налетай!
Абрашка вихрем врывается в столовую подскакивает к столу и запускает пятерню в блюдо с пирожками.
- Вот умница! Все уже готово! - На пороге появляется мама, свежая, улыбающаяся. Она подходит к зеркалу с париком в руках и надевает его. Легкие мелкие локоны расправляются и разлетаются как от дуновения ветра. Знаешь, детка, завтра мы сами придем в гости к дяде Бере, - вполголоса, словно по секрету, говорит мне мама, вкалывая в волосы длинную шпильку.
Из всех детей папа с мамой берут с собой в гости только меня.
- Уже звонят! - Я бросаюсь встречать. - С праздником, дядя! С праздником, тетушка! - так и прыгаю вокруг гостей.
Дядя Хаим-Лейб широко улыбается. По случаю праздника его лицо из розового стало почти красным. Но привычная сигара еще не торчит изо рта, как дымящаяся труба.
- Что поделываешь, Башенька? - Добрые глаза тети Рахили тоже улыбаются мне. Это самая близкая из всех моих теть. Я могла прожить у нее все лето, могла запросто заходить к ней хоть каждый день. Сегодня ее не узнать в расшитой стразовыми висюлькой накидке, такой широкой и длинной, что тетя похожа на живую вешалку. - Осторожно, Башка, оторвешь! А я надеюсь с Божьей помощью, ее еще годик поносить!
- Хотите снять шляпу?
Шляпа сидит набекрень, и мне кажется, тете трудно держать ее на голове. Целая гора лент и цветов - такая тяжесть! Да еще каждый год по цветку прибавляется.
- А мы, тетушка, завтра идем к вам с дядей Бере.
- Знаю-знаю, и ты приходи! У меня для тебя кое-что есть, - шепчет она мне.
- Башенька, успокойся! Почему ты не ведешь гостей? - кричит мама из столовой.
- С праздником, Алта! С праздником, Шмуль-Ноах! - Дядя наконец входит и с таким пылом приветствует моих родителей, словно давно с ними не виделся. Сегодня он даже пожимает им руки, а в будни только кивает с улыбкой.
- С праздником, с праздником!
Папа сидит за третьим стаканом чая.
- Как поживаете, Рахиль? Садитесь. - Гости садятся к столу. - Что слышно в городе? Вы ведь всегда так горячо участвуете во всех делах общины. - В папином голосе сквозит легкая ирония и даже обида на то, что его-то в них так подробно не посвящают.
- Да откуда мне знать? Говорят, что... - И дядя принимается пересказывать городские новости.
Мы слушаем. Даже папа многого не знает. Вот уж, действительно, если бы не дядя, мы бы понятия не имели, что творится в городе.
Дядя говорит без умолку. Счастливый, что его слушают, расходится еще больше. Новости следуют одна за другой, каждая разрастается в целую историю, пока ее не оборвет чья-нибудь брошенная невзначай шутка.
- Дядя, возьмите кусочек торта!
- Вот это, я понимаю, торт! - с набитым ртом восхищается дядя. - Ты выбирала, Башенька? Ну, ты знаток! Вот на кого можно положиться!
Я краснею, как свекла, и прячусь за тетин стул.
- Тетя, попробуйте чернослив, хоть штучку!
Мне хочется закормить ее сладостями. Чернослив сочится медом, так и просится в рот. Но тетя только смотрит на него, наслаждаясь одним видом. Я обхаживаю гостей, предлагаю пастилу, миндаль, но они, кажется, уже утомились, то ли от дядиных рассказов, то ли от угощенья. Они встают со стульев. В передней я подаю тетушке накидку и слегка встряхиваю ее, чтобы зацепившиеся висюльки улеглись на место.
- Ты всегда обожала побрякушки. - Тетя улыбается довольная, что мне так понравилась ее старая накидка, и сконфуженно поправляет обвисшую, бесформенную шляпу.
- С праздником, Алта! Бог даст, скоро увидимся у нас. Башенька, спасибо за угощение!
- С праздником, с праздником! - Мы провожаем гостей до двери.
- Рахиль плохо выглядит. С ней что-то не то. - Мама качает головой, и все молчат.
- Башенька! - зовет меня мама на другой день. - Одевайся! Идем к дяде Бере.
- Что мне надеть?
- Откуда я знаю! Что хочешь.
Я несусь на кухню.
- Саша, где мое синее платье?
- Никуда не делось, вот оно, надевай. А вам черное, хозяйка?
Она помогает нам одеться, ловко застегивает. Одной мне бы не справиться.
- Ты так выросла с прошлого года, Башенька, - по платью видно.
Одетая, причесанная, я смотрю, как Саша расправляет черные кружева на мамином шелковом корсаже. Брошка-звездочка искрится под горлом, крошечные бриллиантовые серьги вдеты в маленькие ушки.
Мама сияет в своем черном наряде, как звезда на ночном небе.
Пусть бы вот так стояла и не шевелилась. Но она поднимает руки, будто крылья, и прикалывает булавкой шляпу. Два прикрепленных сзади черных пера свисают и покачиваются с двух сторон.
Жаль, мне никогда не надеть эту ее шляпу с перьями. Почувствовать бы, как она по-птичьи колышется на голове.
- Ты не видела мой шапокляк? - Папа весь взмок. Он уже надел воротничок и манжеты, и с него довольно. Он бы с радостью остался дома... Как по волшебству, выскакивает из отверстия длинная тулья. Мама обтирает и обдувает ее, чтобы придать блеск.