Гранк пожал плечами:
– Если босс разозлится, он Амаксу уши оторвет.
– Ладно, – Флоренс махнул рукой, пропуская нас. – Идите веселитесь.
Я едва успел разглядеть богатую обстановку: вещи из чистого золота, роскошные персидские ковры, произведения искусства стоимостью миллион долларов, мебель, обитую пурпурным плюшем, которая, похоже, когда-то принадлежала Принсу[48].
Странно, но мы не встретили ни новых стражников, ни членов команды. Я подумал, что даже с возможностями Калигулы набрать персонал для пятидесяти громадных кораблей сразу должно быть непросто.
В библиотеке, стены которой были обшиты панелями из древесины грецкого ореха и увешаны шедеврами живописи, у Пайпер перехватило дыхание. Она кивнула в сторону абстрактного полотна Жоана Миро[49].
– Эта картина из папиного дома, – сказала она.
– Будем уходить, – прошептал Джейсон, – заберем ее с собой.
– Я все слышал! – Пик саданул Джейсона по ребрам рукоятью меча.
В результате Джейсон налетел на Пайпер, а та врезалась в Пикассо. Воспользовавшись ситуацией, Мэг ринулась вперед, пытаясь протаранить Амакса всеми сорока пятью килограммами своего веса. Но не успела она сделать и пары шагов, как рядом с ее ногой в пол воткнулась стрела.
– Назад! – приказал Тимбр.
Тетива на его луке дрожала – значит, стрелял именно он. Но как он умудрился это сделать с таким проворством?!
Мэг отступила:
– Ладно. Только не бесись.
Панды отвели нас в фойе. Передняя стенка была стеклянной и изгибалась полукругом, позволяя любоваться пейзажем и наблюдать за тем, что происходит на носу корабля. По правому борту сверкали огни Санта-Барбары. Впереди одна за другой располагались яхты – с двадцать пятой по первую, – словно блестящие аметистовые, золотые и платинове бусины ожерелья, перекинутого через темные воды гавани.
От такого количества роскоши меня даже затошнило, а я вообще-то обожаю роскошь.
Панды поставили четыре обитых плюшем стула в ряд и, особо не церемонясь, усадили нас. Что ж, помещение для допроса оказалось даже симпатичным. Справа и слева от нас встали Тимбр и Крест, луки у них были опущены, но стрелы были наготове. Амакс подтащил к себе еще один стул и сел, повернувшись к ним и расправив уши, как королевскую мантию.
– Здесь безопасно, – заявил он. – Говорите.
– Для начала, – сказал я, – я должен знать: почему вы не посвятите себя Аполлону? Вы же отличные лучники! И самый чуткий на свете слух! Восемь пальцев на каждой руке! Да вы же прирожденные музыканты! Мы созданы друг для друга!
Амакс внимательно посмотрел на меня:
– Это ты, что ли, бывший бог? Нам о тебе говорили.
– Я Аполлон, – подтвердил я. – И вам еще не поздно присягнуть мне на верность.
Амакс скривил губы. Я надеялся, что он сейчас разрыдается, бросится к моим ногам и станет умолять о прощении. Но вместо этого он покатился со смеху:
– Какой нам прок от богов-олимпийцев?! Особенно превратившихся в бессильных прыщавых мальчишек?!
– Но я же столькому могу вас научить! – настаивал я. – Музыка! Поэзия! Я научу вас складывать хайку!
Джейсон повернулся ко мне и яростно замотал головой, хотя я не понимал, что не так.
– От музыки и поэзии у нас уши болят, – пожаловался Амакс. – Они нам не нужны.
– А я люблю музыку, – тихо проговорил Крест, шевеля пальцами. – И даже немного играю на…
– Молчать! – взвизгнул Амакс. – Поиграй хоть раз в молчанку, бесполезный ты племянник!
Ага, подумал я. Даже среди пандов есть недооцененные музыканты. Амакс вдруг напомнил мне отца, Зевса, когда он, метая громы и молнии (самые настоящие, еще и с ливнем), промчался по залам дворца на Олимпе и велел, чтобы я прекратил исторгать из цитры кошмарные звуки. Ужасная несправедливость. Всем известно, что два часа ночи – самое время поучиться играть на цитре.
Может, мне удалось бы склонить Креста на нашу сторону… если бы у меня было больше времени. И если бы рядом не ошивались трое более взрослых и крупных пандов. И если бы наше знакомство не началось с того, что Пайпер выстрелила ему в ногу ядовитым дротиком.
Амакс откинулся на спинку изящного пурпурного трона:
– Мы, панды, – наемники. Мы сами выбираем, кому служить. С чего бы нам выбирать такого никчемного бога, как ты? Когда-то мы служили индийским царям! А теперь служим Калигуле.
49
Жоан Миро-и-Ферра – каталонский художник и скульптор, творивший в стиле, близком к сюрреализму.