Снежный король шел по Синей Долине, как вампир впитывая и истощая силы земли и людей. Оставляя за собой «замороженные» тела. Он шел к реактору «Антей». Ему нужна была сжатая в нем могучая энергия, чтобы кинуть этот мир в иное пространство, которое будет конструировать по своей воле, становясь творцом миров, Адептом Воли, темным демоном Силы.
И оглушенные Одиннадцать ничем не могли ему помешать. Они нуждались в помощи. В помощи извне. Помощи того, кто обладает достаточно редким набором качеств, в том числе способностью не «замораживаться».
Энергоинформационное поле планеты подобно компьютеру, через который по голобальсети можно попасть на другие подобные компьютеры, в целом составляющее Информационное Поле Вселенной. Несколько десятков светолет здесь не играют особой роли. Там все по другому. Расстояния, время - все лишено количественных значений. А имеет значение лишь балансы сил, влияний. И еще - течения водовороты, ловушки в бескрайнем океане информации. Если можно так выразиться, Одиннадцать включили режим поиска, задав необходимые параметры, и вышли таким образом на Филатова и Сомова - удивительную пару, разбуженные частички Воли в которых позволяли ломать саму Судьбу.
Не в силах напрямую достучаться до сознания московитян, они использовали посредников из числа тех, кто создан для того, чтобы их взяли под контроль. И так получилось, что один из них оказался латином.
Уже когда все было кончено, Одиннадцать, обретя былую силу, без труда достучались до сознания Сомова. Это было странное ощущение - как между сном и бодрствованием, когда информация помимо чувств вливается в тебя, как в пустой сосуд. Тогда госпитальер и узнал, как все было.
- Нам нужен двенадцатый угол, - прошелестело в сознании в ночь, за три дня до того, как друзья покинули планету.
- Кто? Уж не я ли?! - вырвалось из глубины существа Сомова.
- Нет... Ты не подойдешь.... Мы будем искать. На поиск уйдут годы. Нас не смущает ожидание. Но мы боимся, что прошлый Восьмой оттуда вернется.
- Он не вернется.
- Почему?
Госпитальер не мог объяснить, откуда у него такая уверенность. Но ему казалось, что Восьмой Угол покинул этот мир навсегда.
- Кажется, он нашел то, что искал. За той стороной зеркала, - как смог ответил Сомов.
Примерно так выглядела для Сомова вся эта история. Но он был не уверен, что картина хоть в какой-то мере полная.
Но это неважно. Все узнать невозможно. Недоговоренность придает миру оттенки. И жить тогда становится куда интереснее.
***
За окном накрапывал мелкий моросящий дождь. Мокрая мостовая, мокрые зонты, мокрая пролетка. Стук копыт. И какое-то грустное, минорное состояние, И мокрые думы.
Сомов сидел перед камином, в котором трещали поленья. Огонь метался весело, как мелкий бесенок.
Госпитальер честно пытался расслабиться, и ничего не выходило. Сегодня в нем поднималась глубоко сидящая тревога.
После возвращения с Синей Долины прошло четыре месяца. И госпитальер все никак не мог прийти в себя. Дело даже не в том, как за друзей с энтузиазмом взялись московитянские ученые и спецслужбы, выдавливая по капле информацию – к этому, как раз, было не привыкать. Хуже, что Синяя Долина не отпускала его. И вряд ли отпустит всю оставшуюся жизнь. Он оставил там часть своей души. И ему не раз грезился двенадцатиугольная пирамида. И одиннадцать потерянных, одиноких Богов в углах фигуры.
Он прикрыл глаза, сжав массивные подлокотники кресла.
Возникло ощущение, ему кто-то дышит в затылок. Дыхание было невесомое, едва ощутимое, но проникающее глубоко, в саму душу.
И еще возникло ощущение чужого присутствия.
Это пугающее ощущение росло. И из полумрака на улице будто просачивалась неопределенность, вязкость. И тут он разом провалился в темноту.
Это не была галлюцинация. Это не был морок. Он просто провалился в иной мир, такой же реальный, как и тот, где только что плясал огонь в камине.
И как наяву, ярко он увидел синюю дорогу, извивающуюся среди холмов в сказочном мире.
И услышал зов. Отдаленный. На грани восприятия. Но в этом зове слышалась надежда.
И вдруг он понял, откуда этот зов.
Двенадцатиугольник сформирован снова...