- Что значит - сложная?
- Чем сложнее система - тем больше у нее шансов накрыться.
- Что предприняла Федерация? Мы использовали карантинные транспорты? Развертывалась система «Эпидемия»?
- Естественно. По тревоге у Синей Долине были направлены два карантинных транспорта западного сектора.
- И результат?
- Один разбился при приземлении.
- Что?!
- Именно так. При приближении к планете ближе, чем на полмиллиона километров, начинают барахлить системы искусственного интеллекта, да и вообще все более-менее сложные компьютеры и устройства. А так же эфирогенераторы. При подходе к Синей долине у транспорта «Академик Павлов» сначала выключился киберштурман, а потом сдох эфирный движок. В результате корабль безжизненной болванкой вошел в атмосферу и рухнул в океан, вызвав небольшое цунами.
- Экипаж и персонал? - встревожился Сомов.
- Эвакуировались еще в космосе. Их подобрали вовремя. Теперь вокруг планеты карантинная зона.
- Сколько всего пораженных?
- Около пятидесяти тысяч человек. И восемнадцать миллионов жителей планеты в заложниках. Мы не можем даже часть из них эвакуировать. Им остается ждать своего часа. От эпидемии спасения нет.
- Что там сейчас? Паника? Беспорядки?
- Пока удается избегать массовых беспорядков, - поведал разведчик. - На планете достаточно жесткая властная структура. И вообще это традиционное общество, основанное на восточной индивидуальной личной дисциплине и в целом авторитарной власти с примесью славянского разгильдяйства. Там коктейль этносов - Индия, Япония, славяне, арабы...
- Теперь самое главное. Каким боком это вдруг коснулось нас? И почему таинственные посланники пришли к нам?
- Спроси что попроще.
- Почему мы верим посланникам?
- При чем тут вера? Просто мы обязаны идти у них на поводу. По принципу – на месте разберемся.
- Что требуется от нас?
- Все просто. Высадиться на планету. Попытаться сориентироваться в обстановке. И действовать по ситуации... Или бездействовать.
- Высадиться на планете, да? - саркастически хмыкнул госпитальер. - На планете, где бушует эпидемия, от которой нет никакой защиты?
- Вроде того.
- Когда ни один корабль не может подойти на расстояние ближе пятисот тысяч километров?
- Точно.
- Как?
- Есть одна наметка. Думаю, сработает.
- Думаешь?
- Наверное, сработает... Ты можешь отказаться. Я пойму. Это слишком опасно...
- Слишком? - вздохнул Сомов.
В отличие от разведчика, являвшегося жизнерадостным жизнелюбым и самоуверенным тараном, готовым с улыбкой на устах пробивать любые преграды, госпитальера, как интеллигента в тысячном поколении всегда точили вирусы неуверенности, мнительности и сомнений. Кроме того, экстремальные физические перегрузки вгоняли его в тоску и депрессию. И опасноти он не любил. И вообще, ему так хорошо в Санкт-Петербурге. И вот сейчас у него появились самые различные планы на будущее. А тут какая-то Синяя Дорлина, где шансы выжить не очень-то и высоки. Ну как согласиться на такое мягкому и часто безвольному голвоастику?
- Запредельно опасно, - не стал юлить Филатов.
- Эх, грехи наши тяжкие, - горестно произнес госпитальер и деловито осведомился: - Когда отлет?
- Вообще-то малый спейсер «Альтаир» ждет на орбите в готовности.
Сомов беззвучно обозвал себя дураком. И вспомнил, что не было ни одной смертельно-опасной авантюры, на которую он не подписался бы. И жив он пока что чудом, или благодаря какому-то высшему разуму, которому пока еще забавна судорожно мечущаяся по вселенной игрушка, называемая Никитой Сомовым.
- Необходимая медицинская аппаратура? – Сомов начал уже входить в деловой ритм, понимая, что сонный созерцательный период его жизни остался позади.
- В системе находится карантинный транспорт. Вскоре подоспеют еще два.
- Тогда что мы тянем кота за хвост?! В путь, Сергей.
- Я не ошибся в тебе, - безрадостно вздохнул разведчик, поднимаясь с кресла и похлопывая друга по плечу. - Ты все такой же псих, готовый к любым авантюрам. И с годами не меняешься.
- Ты тоже...
В углу квартиры открылась ниша лифтовой капсулы.
- В туннельник, - велел Филатов, когда ее лепестки сомкнулись за ними.
И капсула рухнула вниз, под землю, к станции туннельника, где их ждала сверхскоростная туннельная игла, которая за десять минут домчит до аэропорта. А там орбитальный челнок доставит к малому спейсеру.
А дальше? Дальше как получится...
***
Малый спейсер «Альтаир» на одиннадцатом часу полета вышел на разгонный вектор к точке перехода. Стабилизаторы, похожие на щупальца осьминога, озарились ослепительным синим светом, и корабль проник в надпространство, выпав из реального мира. Он устремился к свой цели - провинциальной и до сего времени мало кому интересной планете Синяя Долина.
Нет ничего скучнее, чем путешествие в надпространстве. На экранах внешнего обзора бесконечная, ничем не нарушаемая гладкая синь. И созданный человеком сверхсложный механизм - кусочек чуждого для этой синевы мира, закованный в броню, окруженный эфирными полями вращения, надежно огражденный от всех опасностей и неожиданностей, то ли несется вперед, то ли стоит на месте - не поймешь. Известно лишь одно – в нужный момент рейдовый спейсер выпадет обратно, в стандартную метрику пространства.
Шла третья неделя надпространственного рейда, когда госпитальер, устроившись в трансформированном по его вкусу жестком кресле в своей крошечной, зато одноместной каюте, предавался ставшему привычным занятию - просмотру материалов по эпидемии на Синей Долине.
Малый спейсер - это не пассажирский лайнер. Сомов ютился в помещении, до потолка которого мог свободно достать ладонью, а если развести руки, они упирались в стены. Но вопросы комфорта его волновали в последнюю очередь. Когда он с Филатовым коротал ночи в джунглях Ботсваны, тогда и дикарская хижина казалась дворцом.
Экипаж и капитан относились к Сомову с подчеркнутым уважением, как и положено относиться к уполномоченному Чрезвычайного совета. Перед отлетом ему и Филатову придали этот статус, дававший огромные полномочия.
Новый статус не особенно тешил самолюбие Сомова. Какая-либо власть над людьми его не только не грела, но и откровенно тяготила. Среди его предков были рыцари благородного Ордена госпитальеров со Старой земли, ставившего своей главной целью братскую помощь страждущим, а сам он, в прошлом руководитель космического госпиталя, как и его предки, искренне желал не власти, а служения людям.
После последней заварушки, в которую его втянул, конечно же, лучший друг Филатов, госпитальер не находил себе места. Он так и не вернулся в космический госпиталь, числился консультантом федерального центра «Антивирус», но в этом качестве не обрел себя. За год он попытался систематизировать накопленный богатый научный материал, наметить дальнейшие исследования по ряду тем, где его первенство было очевидно, но дела, которые он начинал с неизменным энтузиазмом, быстро забрасывал. Что-то в нем дало сбой. Душа его томилась в тревожном ожидании. В ожидании чего? Он и сам не мог понять. Но с окружающим его спокойным, размеренно существующем миром он вошел в разлад.
Тягучее время в несущемся в надпространстве корабле способствовало появлению самых дурных мыслей. И путешествие быстро стало для Сомова изощренной пыткой - пыткой ожиданием и неизвестностью. Меньше всего он относил себя к категории героев, и, стоило задуматься над тем, в какую мясорубку они суются, ему становилось не по себе. Хотелось завопить что-то жалкое и малодушное, типа: поверните корабль, я возвращаюсь! Только «Альтаир» не повернешь. И принятое решение не изменишь. Он заключил очередной договор с судьбой, согласившись на эту авантюру, и отдал себя на ее милость.
Пытаясь отвлечься от тягостных мыслей, госпитальер с головой погрузился в работу. Он просматривал стереозаписи - все те же зоны поражения, те же тела «замерзших». Корабельный анализатор, к которому Сомов обращался с заданием проанализировать ситуацию, выдавал, как и положено, длинный список самых безумных вариантов, из которых предлагалось выбрать тот, который нравится. Для каких-то выводов исходной информации было маловато. Да и знаменитая интуиция госпитальера, позволявшая в критические моменты выбирать из тысяч вариантов единственный верный, сейчас безмолвствовала.