И вот тут-то у меня перед глазами пронеслась вся моя грешная жизнь.
Как будто перед смертью.
А какое сегодня число?
Двенадцатое. Апреля.
Вот чёрт!
Я ведь обещала погасить долги еще до десятого!
Но… Но обещание не сдержала.
Не потому, что такая безалаберная. А потому что… нечем рассчитываться.
С нынешней работы меня уволили. Новую пока не нашла.
Так как я в совершенстве знаю некоторые языки, я работала в мелкой конторке по продаже горячих туров за границу. В турагентстве, то бишь. Но конторка та быстро обанкротилась. Ворошилы шустро развели наивных людишек на деньги, свои обязанности не выполнили и быстренько смылись. Отдуваться, естественно, пришлось мне. Вот я и поплатилась своей доверчивостью, своей неопытностью, своей добродушностью.
Как бабушка учила: «Всем улыбаться, со всем соглашаться!»
Да доучила!
Начальство разбежалось кто-куда, а мне никто и слова не сказал. На следующий день офис атаковали разъяренные граждане с криками: «Верните деньги, подлые аферисты! Ироды! Мошенники! Бандюганы!». Я вообще была не в курсе. Сидела себе переводила договора с гостиницами, как вдруг и без того тесное помещение наполнилось разгневанными старушками, которые практически схватили меня за волосы и как проклятую ведьму потащили на священный костёр.
Тут как тут явилась местная «голова», начальник полиции, и принялся копаться в болоте. Они думали, что я лгунья, покрывающая своё начальство. Но у меня от таких заявлений началась жуткая истерика. Такая, что я даже один раз упала в обморок. Нееет! Не из-за того, что одна бабка всё-таки схватила меня за шиворот и выдрала клок волос, а вторая раздавила очки. А потому, что в документах было указано, что я — и есть собственник фирмы «Тур для дур». Это так наверно назвали турагентство все те, кто успешно смылся с награбленными денежками. На самом деле агентство называлось — «Тур от Зинура».
И да… чё-то я как-то не особо была похожа на Зинура. Но главное ведь побыстрее найти виновника. Хоть кого-то. Чтобы поскорее выплеснуть весь свой накопленный негатив на обидчика. И плевать, что я вообще девушка, что моё имя Марина, а не Зинур. Но эти мелочи, увы, никому не интересны. Интересней было копаться в фальшивых документах.
В общем, вина моя была практически прощена. При одном условии.
Если я, в течении восьми месяцев, выплачу этим «милым» людям украденные средства. До последней копеечки.
И это было ещё более мягкий исход событий. Пришлось поплакаться в жилетку начальнику полиции, потом судье… которая, как оказалось, знала мою бабушку, поэтому уголовное дело заводить не стали, но долги я должна буду выплатить до конца года. Иначе… Тюрьма.
А Зинура и его «Ко» не нашли. Следователи посчитали, что я их просто выдумала, а сама притворилась невинной овечкой.
Как бы я их не убеждала, что бы не делала… они всё равно принимали меня за мошенницу.
***
— Варвары! Извергиии!!! — кричала до боли в горле, наблюдая за тем, как грузчики, в грязно-серых костюмах, выносят всю мою мебель на улицу и бесцеремонно швыряют в грузовик. — Вашу ж мать! Осторожней! — охала я и ахала, когда они швыряли МОИ вещи, нажитые непосильным трудом, в грязный кузов огромной колымаги.
Почему я так тряслась за свои деревяшки?
Наверно потому, что ещё надеялась, что смогу вернуть их обратно. Это была память от родителей. От мамы и бабушки. Эти вещи я очень любила. С ними меня связывали тёплые воспоминания ушедшего детства.
Я бегала туда-сюда, хваталась за голову, рыдала, но всем было наплевать на мои беды. Приставы, жирные жмоты, спокойненько себе стояли под козырьком подъезда и затягивались сигаретками, в то время как из всех окон общежития повылазили любопытные соседи, которые, наслаждаясь утренним представлением, глазели на бесплатное шоу.
Меня буквально обобрали до самой кожи!
Промокшая до костей, дрожащая от холода и от горя, я с отчаянием смотрела на то, как грузчики грубо хлопают дверями самосвала, после чего, быстро заскакивают в кабину.
Отобрали всё!
Даже мои студенческие конспекты!
Но наш семейный альбом я все же успела вытащить из стола. Вцепилась в дверцу с такой дикостью, что загнала под кожу занозы. А альбом крепко-крепко прижала к груди.
— У вас есть ещё три недели, чтобы погасить долги. Хотя, мы больше чем уверены, что ситуация не поменяется. — Грязный свинья! Ухмыльнулся, бросая окурок в лужу. — Скажите спасибо нашему доблестному судье. Фаина Григорьевна вас пожалела. Всего доброго!
И упыри удалились восвояси. А я ещё пять минут стояла мертвым столбом, глядя вслед удаляющемуся грузовику, пока противные потоки дождевой воды, хлестали меня по лицу, не хуже пощёчин.
***
До обеда я наводила порядок, раскладывая одежду и тот хлам, который у меня остался. От техники остались лишь воспоминания. Разве что мобильный телефон удалось спасти. Сразу после их отъезда ко мне постучалась Людмила Ивановна, моя соседка. Угостила пирожками, напоила горячим чаем, погладила по головке, пытаясь утешить. Она знала, что я практически сирота. Что у меня никого нет. Соответственно, помочь и некому.
Почему практически сирота?
Потому что отец ещё жив. Но я его, если честно, уже несколько месяцев не видела. Мы с ним не общаемся. Он предпочёл водку мне. А меня это в край достало!
Пропивалось всё. От прабабушкиных сервизов, до моих трусов. Отец не смог взять себя в руки после смерти моей матери. И потом, как двойной удар, после смерти его матери.
}Он работал на заводе авиастроения. Занимал престижную должность. Но потом… его с позором поперли. Когда у самолетов в системах начали находить неполадки. А кому такое надо? Здесь ошибок быть не должно. }
}Один раз облажаешься — погибнут сотни невинных людей. }
}Во всем виновата «беленькая». Выжила моего старика из ума. Был респектабельным авиаконструктором — стал никем. Мусор теперь подчищает. Взяли работать на мусоровозку. }
А я устала за него бороться. Что только не делала, к кому не водила, с кем не разговаривала! Бесполезно. Вечером прихожу с работы — а он на полу валяется и песни во всю горланит. В абсолютной темноте. А меня страх берёт!
Как в фильме ужасов. Когда я вижу своего отца, в порванных штанах, с голым пузом, в луже испражнений, который стеклянными глазами смотрит в потолок и спрашивает у меня страшным голосом:
— Милая, а ты тоже их видишь?
— Кого??
— Ну этих… Радужных бабочек с хоботом, как у носорога.
Порой, думаю вернусь как-нибудь домой, а от нашей квартиры осталась лишь горстка камней. Чайник забыл выключить, или вентиль газа, не дай бог, провернул. Ведь от этой его “белочки” ожидать можно чего угодно.
Долго я терпела. Долго мирилась, мол, родители — это святое. Пока однажды не пришла домой и, прямо с порога, не увидела, как отец впаривает мои любимые кружевные трусики какому-то барыге. А тот их марает своими грязными граблями и нюхает.
Вот тут-то мне действительно стало страшно.
Всё. Это конец.
Свихнулся старик.
Окончательно.
Уже в дом каких-то бомжей приволок, которые копаются в моём белье, ебенятся на брудершафт и одновременно заблёвывают наши полы.
А в следующий раз что будет? Родную дочь продаст. Как проститутку. Ведь продавать-то, кроме одежды, уже и нечего.
Я больше не стала с ним разговаривать, взывать к совести, макать в ванну с ледяной водой, дабы привести в чувства. Просто собрала свои вещи, написала прощальную записку, мол, что я так больше не могу. Ухожу. А если захочет меня увидеть и попросить прощение — то должен будет найти нормальную работу и напрочь забыть о слове «спирт».
Предупредила его, что вернусь лишь в том случае, если отец пришлёт мне доказательство того, что он нашёл нормальную работу. Только так я смогу быть уверена, что он начал исправляться. Потому что пустым обещаниям больше не верю.