На улице все еще толпились журналисты, когда нас троих отвели обратно в тюремный фургон. Должно быть, они работали в газетах и радиовещательных компаниях Пальмы. Мальорка маленький остров. Интерес местных к происходящему можно было понять. Джуди выглядела получше. Она тоже смогла поговорить с детьми. Мы смотрели друг на друга, когда тюремный фургон подъезжал к центральной тюрьме Пальмы, и оба думали об одном. Рафаэль както показал нам это здание и заметил, что тюрьму специально построили в таком месте, чтобы в ней нельзя было скрыться от палящего солнца. Мы выбрались из фургона, встреченные дружелюбными улыбками надзирателей, фунсионариос и заключенных, пользующихся доверием начальства. Они курили сигареты и пили пиво из банок. У меня забрали обручальное и помолвочное кольца. Больше я их никогда не видел. Тюремщики спорили, в какие камеры нас определить.
— Может, посадите меня вместе с мужем? — спросила Джуди—к ней вернулась способность шутить.
Фунсионариос заржали.
— Могли хотя бы попробовать, — заметила Джуди, слабо улыбнувшись.
Ее препроводили в женское отделение, Джеффри и меня—в мужское.
Нас вывели на пустой тюремный двор для прогулок.
— Прости, Джеффри! Никогда не думал, что может произойти такое. Уверен, тебя скоро освободят.
— Не беспокойся. Нет доказательств, что я как-то нарушил закон. Не хотел бы оказаться на твоем месте. Как представлю, что моя жена угодила за решетку... Это может обернуться для тебя очень серьезными последствиями, Говард. Очень серьезными. И я думаю, что за случившимся стоит Дэвид Эмбли. Подумай об этом!
Я не мог об этом думать.
Поразительно, но нас с Джеффри поместили в одну камеру. Через несколько минут в дверь постучали, заключенный, которому разрешалось ходить по тюрьме, просунул под дверь всякие полезные вещи — посылку от Роджера Ривза. Там были сигареты, косметика, писчие принадлежности, еда, пиво, журналы, тюремные денежные жетоны и записка от Роджера. Он видел нашу явку в суд по телевизору. И у него можно было разжиться дурью, если я захочу покурить.
Дверь в камеру открылась. Мне велели собирать вещи. Сказали, что переводят в тубо, то есть в трубу. И что это за труба такая? Меня подвели к двери, на которой огромными буквами было написано MUY PELIGROSO94. За дверью находилась камера, а в ней — пустая клетка немного меньших размеров. Я оказался в тройном заключении: клетка, камера, тюрьма. Два огромных таракана опасливо вылезли из загаженной дырки туалета. Они намного превосходили своих сородичей из Брикстонской тюрьмы или Уондзуорта. С такими тварями ужиться тяжело. Наступила ночь. Я улегся на грязный матрас и курил сигарету за сигаретой, пока не рассвело. За дверью остановилась тележка.
— Я утренний фунсионарио. Будете завтракать, сеньор? Он назвал меня сеньор?! Удивительно.
— Да, пожалуйста, — ответил я.
Дверь открылась, и надзиратель втолкнул в камеру поднос с завтраком, довольно-таки неплохим для заключенного.
— Я вернусь позже, сеньор, посмотреть, не надо ли добавки.
Он не вернулся, но его намерения были похвальными.
Все утро меня опрашивали несколько тюремных чиновников и социальных работников. После обычной процедуры снятия отпечатков пальцев и фотографирования меня отвели обратно в клетку и дали еще первоклассной еды. Я задремал.
— Деннис Гувард Маркс! — рявкнул голос по ту сторону клетки.
Я вскочил на ноги.
— Si.
— Tlene visita95.
Камеру и клетку отперли, и меня отконвоировали из трубы в помещение для свиданий, разделенное на кабинки, где арестанты переговаривались с посетителями сквозь перегородку из пуленепробиваемого стекла. Казалось, тут все друг друга знают. Посетители метались от одной кабинки к другой, крича на нескончаемые вереницы орущих детей. Шум стоял невероятный. Каждого заключенного навещало в среднем по шесть человек. Говорить полагалось через несколько отверстий диаметра сигареты в нижней части стекла. Ты видел и слышал решительно всех, кроме того, кто пришел тебя проведать.
— Cabina niimero uno. Solo cinco minutos96, Гувард. Всего пять минут?! Еще бы — это не семейное свидание.
Я сел напротив Маши. Казалось, что она очень хорошо держится. С детьми все было в порядке. Она уже разговаривала с сестрой. Адвокат только что встретился с Джуди и сейчас пошел к директору тюрьмы. Полиция конфисковала наши автомобили и еще много чего в доме, но мой кусок гашиша не нашли. Квартиру в Пальма-Нова, которую я купил у Рафаэля, арестовали. Эта новость меня обеспокоила, потому что там, в потолке, я спрятал большую жестянку с травкой и один из моих поддельных паспортов. Я объяснил Маше, где находился тайник. Она обещала посмотреть. Передачу — одежду, книги, английские и испанские газеты за последние три дня — Маша отдала фунсионариос.