Выслушав внушение: зачем связался с дурной компанией? — я поведал о душевной пустоте и депрессии, а также их вероятной причине — употреблении по-прежнему не запрещенного ЛСД. Не скрыл и того, что полностью забросил учебу. Последнее декана не особенно беспокоило. Он настаивал, чтобы в оставшиеся до конца семестра шесть недель я отдохнул, сосредоточился на интересном факультативе, выбрал предмет, который буду сдавать на выпускных экзаменах. С преподавателями он все уладит. И почему бы мне не вернуться в театральный кружок?
Джон Минфорд в то время ставил пьесу Петера Вайса «Марат и Сад». Никаких подходящих ролей для безбашенных уэльских хиппи там не имелось, но поскольку почти все герои были сумасшедшими, он обещал подумать насчет меня. Он дал мне роль Певца, в которой востребовались мои личные качества: обдолбанность, неряшество, угрюмость, повадки сексуального маньяка. Я должен был исполнить четыре песни: две в стиле Элвиса Пресли, и еще две в стиле «Роллингов». Роль просто создали для меня.
Генеральные репетиции и выступления проходили близ Фарингдона. Ежедневно по нескольку часов я зубрил роль, оттачивал игру и мотался из Оксфорда в Фарингдон. Времени на хандру не оставалось. Некоторые не выдерживали напряжения — трудно строить из себя идиота, но мне эта роль ненормального не давала сойти с ума в свободное время. Я стал раскованным и вернулся к активной половой жизни, алкоголю и марихуане, а ЛСД не принимал несколько лет.
Вслед за деканом некоторые друзья посоветовали мне перевестись с физического факультета на факультет политики, философии и экономики (ПФЭ), либо философии, физиологии и психологии (ФФП) и налечь на философию, Я даже встретился с Аланом Монтефиоре, руководителем курса ПФЭ. Тот попросил написать реферат об определении «добра». Примерно неделю сражался я с текстами по этике, пока не осознал, что не в силах разобраться в предмете, а тем более внести свой вклад. Много лет спустя я обнаружил, что немалое число людей, не постигая до конца философию, делает вклад в эту науку. Так или иначе, я продолжил заниматься физикой.
Мне поручили организовать памятный бал к 700-й годовщине университета, пригласить группы и устроить концерт. На это выделили тысячу фунтов. Главная хитрость была в том, чтобы найти музыкантов, которые вот-вот прославятся, но пока стоят относительно недорого. Пару лет назад колледж Магдалины ангажировал Rolling Stones всего за сто фунтов прямо перед тем, как те стали звездами первой величины. Тогда я знал о поп-музыке не больше остальных и заказал за гроши неизвестных Spencer Davis Group и Small Faces. Через несколько недель их хиты взлетели на верхнюю ступеньку рейтингов. Продюсер захотел отказаться от выступления, чтобы не потерять прибыльные гастроли. По контракту это грозило ему серьезным иском. И он предложил решение: я аннулирую контракт и получаю за прежнюю цену на выбор других музыкантов, которые обычно стоят около двух с половиной тысяч фунтов. В итоге мы заказали Kinks, Fortunes, Them и Alan Price, все они уже были известными группами. На сэкономленные деньги я выписал ирландскую шоу-группу, струнный квартет и профессиональных борцов. В ночь бала я курил марихуану с Them и Alan Price и пил виски с Реем Дэвисом.
Студенты-выпускники жили вне территории колледжа на квартирах. Джулиан Пето, Стив Балог и я попытались найти себе жилье. В ходе поисков мы натолкнулись на канадского аспиранта по имени Гилберт Фрисон. Он снимал комнату в абсолютно пустом доме 46 на Парадайз-сквер. Фрисон торчал на героине и имел склонность к суициду. Он предпринял черт-те сколько попыток самоубийства, но преуспел только в 1968 или 1969 году. Денег у него не водилось, и ему грозили выселением, если не найдет жильцов, готовых снять весь дом и позволить ему остаться.