Я набрал хорошую форму, выздоровел, расслабился, выглядел счастливым и вроде бы получал удовольствие от жизни. Я был таким же, как все остальные заключенные. Минуты казались вечностью, но месяцы и годы пролетали. Тюрьма оставляла на мне свои отметины.
Я осознал это, когда в 1993 году меня навестили сначала родители, потом Мифэнви, а после нее Эмбер и Франческа. Я понял, что терял. Отец, оправившийся после болезни, сделал героическое усилие и пересек Атлантику, и мне выпало семь прекрасных свиданий с ним и с матерью. Мифэнви хотела отметить вместе со мной свой двадцать первый день рождения, и мы отпраздновали его в аскетической комнате для свиданий тюрьмы Терре-Хот. Франческа выглядела такой, какой я помнил Мифэнви. Я принял Эмбер за Джуди. Незабываемые встречи продолжались пять дней.
Эмбер и Франческу привез в США Джулиан Пето, мой самый верный друг. Джуди не смогла приехать. Правительство США, хоть и уверяло в обратном, запретило ей въезд в страну.
А что делал я? Похваливал себя за то, что сносно выживал в самой жесткой тюряге, между тем как настоящая жизнь продолжалась без меня. И я это принимал! Правительство США воспрепятствовало моему переводу в британскую тюрьму и не позволило встретиться с женой. Эти ублюдки зашли слишком далеко. Я снова рвался в бой. Я должен выбраться отсюда!
Я рассудил, что, несмотря на постоянные отказы отправить меня в Европу, это самый лучший способ вырваться. К тому времени я получал около пятидесяти писем в неделю от родственников, друзей, адвокатов, журналистов и просто людей, желавших мне добра, заинтересованных тем, что они обо мне прочитали. Я отвечал всем. Было ясно, что многие поддержали бы мой перевод в Великобританию. Все считали, что американцы чересчур жестоки ко мне. Шел сбор подписей в поддержку перевода. Джуди ездила с детьми по школам и барам Пальмы. Родители обошли едва ли не каждый дом в Кенфиг-Хилл. Самый крупный сторонник легализации марихуаны в Великобритании Дэнни Роше добился того, чтобы половина Ливерпуля подписала петиции. Мать с отцом обратились к члену парламента от лейбористской партии Уинну Гриффитсу, который принял нашу сторону и неустанно работал, чтобы добиться моего перевода. Мощную акцию проводила знаменитая благотворительная организация Великобритании «Заключенные за границей», а также «Фонд тюремных реформ», «Освобождение», «Правосудие» и «Кампания по легализации марихуаны». Действия их координировала замечательная женщина, которую я никогда не видел, Джуди Якуб из Ланкашира. Журналисты Би-Би-Си—Уэльс взяли у меня интервью и выпустили в эфир передачу, в которой высказывали свою поддержку. «Гардиан» напечатала статью Дункана Кэмпбелла, написанную в мою защиту. «Уэльсон санди» опубликовал следующую передовицу:
«Пора Марксу вернуться домой
Говард Маркс более двух лет отбывает заключение в американской тюрьме и, возможно, останется там до 2003 года.
Его жене, осужденной за контрабанду наркотиков, запрещен въезд в США. Трижды Министерство юстиции отказывало Говарду Марксу в том, чтобы остаток срока он отбывал в Великобритании.
Мы не одобряем того, что совершил Говард Маркс, но американцы, которые так ценят домашний очаг, маму и яблочный пирог, могли бы проявить немного сострадания и перевести его поближе к семье».
Даже Министерство внутренних дел Великобритании зашло настолько далеко, что официально потребовало моего возвращения на родину. Подключились американские организации. Многоконфессиональный благотворительный союз «Посещение и поддержка заключенных», опекавший меня и сотни других заключенных, которых никто не приходил проведать в тюрьмах США, писал письма в правительственные учреждения. Тем же занимались «Семьи против обязательных низших пределов наказания», самый активный двигатель тюремных реформ в США. На стол министра юстиции Джанет Рено легли тысячи и тысячи ходатайств. Ничто не помогло, но на сей раз властям потребовалось много времени, чтобы сказать «нет».
Колледж Баллиол, некоторые из членов которого тогда занимали высокие посты в правительстве Соединенных Штатов, также предпринимал неослабевающие попытки заступиться за меня. Я никогда не ожидал такого. Кристофер Хилл, бывший глава колледжа, и Джон Джоунз, тогдашний декан Баллиола, регулярно писали мне, пока я находился в тюрьме. Джон даже попытался получить у тюремной администрации разрешение на то, чтобы я откорректировал «Реестр колледжа» до его публикации, но не добился согласия.