Некоторые из моих друзей-студентов также переехали в Лондон. Одним из них был Грэм Плинстон, на год меня младше, который, запасшись коноплей и гашишем, часто навещал меня в Баллиоле в 1966 году, прежде чем обосновался в хипповской общине между Оксфордом и Вудстоком. Полиция обнаружила у него ЛСД. Грэма оштрафовали на пятьдесят фунтов и отчислили на год из университета.
Забавно, но Грэм, как и я, недавно пристрастился к игре в го и пригласил меня сыграть партию. В Лондоне было много хипповских притонов, но квартирка Грэма на Ланздаун-Креснт оказалась дорогостоящим притоном: напольные кальяны, длинные восточные халаты на деревянных гвоздях, бесценный фарфор на полках, масса косметики в ванной комнате и куча модных прибамбасов по углам. Как будто здесь жил рок-певец.
Грэм достал доску для игры в го, поставил Rolling Stones, пластинку Their Satanic Majesties Request, и протянул мне липкий кусочек ароматного афганского гашиша. Я взял не задумываясь, свернул косяк и сразу принялся за дело. Следующие двадцать два года я курил гашиш каждый день.
Еще один оксфордский приятель, Хамфри Вейтман, заявился ко мне на Вестбурн-Гроув, чтобы оставить на сохранение дорогую стереосистему с огромной коллекцией пластинок. Мы установили ее, свернули несколько косяков и поставили самые свежие альбомы. Было круто. Мы начали расслабляться.
Мы с Илзе всегда радовались гостям, и теперь, когда у нас появилась стереосистема и афганский гашиш, наша квартира быстро стала таким же тусовочным местом, как комната в Баллиоле или дом на Парадайз-сквер. По вечерам и в выходные к нам стекалась масса народу. В углу мы с Грэмом играли в го, остальные либо отплясывали, либо валялись на матрацах и подушках. Запас марихуаны и гашиша не иссякал.
Укуренный, я лучше воспринимал философские труды, чем книги по математической физике. Не скажу, что философия легче, просто она была именно тем, чем я хотел заниматься.
Я давал частные уроки и ходил к ученикам и днем, и вечером. Из-за такого беспорядочного расписания и из-за того также, что я все больше курил марихуану, мне нередко приходилось преподавать в состоянии полного улета. И вот что странно: преподаватель из меня вышел неважный, нетерпеливый с учениками, когда дело касалось хорошо знакомых мне предметов, и всячески избегавший тех, которые знал плохо. Однако под влиянием марихуаны я становился чрезвычайно усерден в объяснениях и необычайно терпелив с учениками. Я перестал притворяться, что знаю, когда не знал. Честно сознавался, что все забыл и должен посмотреть в конспект. Мне стало несложно поставить себя на место учеников и понять, что им дается особенно тяжело. С тех пор перед занятиями я обязательно курил марихуану, а мои ученики делали большие успехи.
В 1967-1968 годах в Лондоне жилось интересно. Beatles записали психоделический альбом Sergeant Pepper's Lonely Hearts Club Band, который был у всех на слуху, и основали бутик «Эппл», а их менеджер Брайан Эпштейн умер от передозировки снотворного. Rolling Stones выдали несколько песен в стиле ритм-энд-блюз, любовные и пацифистские синглы, такие как We Love You и Dandelion, в то время как их лидер и основатель Брайан Джоун боролся за освобождение под залог, будучи арестован по обвинению в причастности к наркобизнесу. Песня AWhinter Shade of Pale, созданная Procul Harum, стала настоящим гимном наркоманов. Восемьдесят тысяч человек (в том числе и я) прошли маршем мимо американского посольства, протестуя против войны во Вьетнаме. Но слишком уж заманчивы оставались дремлющие шпили Оксфорда. Мне кружила голову идея сделать академическую карьеру.
Все упиралось в деньги. В те годы аспирантуру оплачивали министерство образования и Совет по научным исследованиям. Министерство редко оплачивало обучение гуманитарным дисциплинам, а Совет вообще финансировал только соискателей научной степени в фундаментальных науках. Мне с моей философией тут бы ничего не обломилось. Я перерыл толстый справочник и нашел стипендию Томаса и Элизабет Уильяме, учрежденную для выходцев из уэльского захолустья, вроде моей родной деревни. По моей просьбе брат матери, дядя Мостин, возглавлявший совет графства Гламорган, организовал мне собеседование с попечителями фонда, и те согласились оплатить весь курс обучения и выделили мне денежное пособие на содержание.
Мы с Илзе решили, пока я учусь в Баллиоле, пожить в уединенном деревенском домике неподалеку от Оксфорда. У третьекурсника с английского отделения Билла Джефферсона и его подружки были те же планы. Объединив силы, мы прочесывали сельскую местность в поисках подходящих коттеджей. Стали известны во многих сельских пивных, но с поисками жилья продвинулись недалеко. Угощаясь однажды в пивной «Плуг», в Гарсингтоне, мы узнали, что всего в сотне метров сдается коттедж, и сняли его на год. Илзе устроилась учительницей в начальную школу Дидкота. Отец дал мне побитый «хиллман», чтобы я спозаранок отвозил Илзе на станцию в Оксфорде на поезд до Дидкота. Я вел машину в кромешной темноте. Потом завтракал — в Баллиоле, если с желудком было все в порядке, либо в рабочей забегаловке «У Джорджа», если меня слабило или я был с похмелья.