Выбрать главу

Семья Пети приписана к мещанскому сословию, и внешне все в ней благополучно. Кстати, то, что мальчик был отдан в купеческий дом на обучение, тоже звучит вполне респектабельно. У отца свой дом в приличном районе, он – отставной сапер, дослужившийся до унтер-офицерского чина и получающий вполне приличную пенсию по инвалидности (хромает, повреждена кисть правой руки, и нижняя часть грудины как будто внутрь провалилась воронкой в два кулака размером, и кожа там фиолетового цвета, как от ожога). Как ни странно, эти повреждения ему почти не мешают. В принципе можно было бы жить очень даже неплохо.

К сожалению, все это только на первый взгляд. Дом – небольшая одноэтажная развалюха почти на самой границе с трущобами. Свою пенсию отец в основном пропивает. Пропивал бы все, да на рубль дают два штофа[2] водки и еще на закуску остается. А пенсия – тридцать пять целковых в месяц. Не получается у Петиного отца столько выпить, хотя он старается. Собутыльников же мать как может гоняет, да и сам отставной унтер дармоедов привечать не любит: «На свои пить надо!»

С такими возлияниями отец, само собой, работать никогда и не пытался. Мать тоже приработков не имеет, но уже по другой причине. Детишек они с отцом чуть не каждый год новых делали. Некоторые, правда, помирали в младенчестве, соседка-знахарка никаких серьезных болезней лечить не способна, а услуги единственного городского мага стоят очень дорого. По крайней мере, отец на него не тратился. Петя был четвертым из выживших детей, когда уходил в ученики, после него были еще трое, а сейчас еще четверо добавились. Последний, правда, еще грудничок.

Сами понимаете, на приличное содержание такой семьи денег нужно немало, да и вечно пьяный отец в доме уюту не способствует. Вот старший Петин брат и записался в солдаты, а сестра-погодок за ним увязалась. В маркитантки, сказала. Впрочем, отец этим даже доволен был – в него, мол, пошли.

В общем, взял Петю к себе купец Куделин, скорее, из милости, ну и старшим приказчикам поощрение таким способом выдал. К тому же мальчик, хоть никогда особо сильным не выглядел, оказался весьма жилистым и выносливым. Так что бегал весь день по поручениям, не снижая темпа.

И еще у него способность к рисованию открылась. Линии ровные да завитки всякие выводить мог, вот его еще всякие вывески, объявления да ценники рисовать приспособили. Именно рисовать, так как вначале грамотою не владел, приходилось по образцам перерисовывать. Бывало, по полночи сидел, задание выполняя, так как основной работы с него никто не снимал.

Купец Петино усердие заметил, оценил и отправил учиться в вечернюю школу, благо возраст позволял (десяти лет ему к тому моменту еще не исполнилось). Лишних денег Куделину это не стоило, школа содержится на специальный налог с купцов и предназначена для их же детей и мещан побогаче. Но три дня в неделю стал отпускать мальчика из лавки пораньше, чтобы на занятия успевал. Петя был ему за это искренне благодарен, понимал, что грамотному человеку всегда легче в жизни устроиться.

В лавке Пете жилось, пожалуй, лучше, чем братьям и сестрам дома. Кормили (хотя не всегда поесть успевал, а когда успевал, засиживаться за столом все равно не давали), одевали (из своих же товаров, недорого, но прилично), гостинцы к праздникам дарили. Иногда, под хорошее настроение купца, от его щедрот и денежка перепадала. Правда, гостинцы и деньги мальчик честно относил матери, все равно ей о подобных подарках кто-нибудь обязательно доносил. Так что оставалось на его долю только моральное удовлетворение. Что это значит, он тогда не понимал, но Куделин часто говорил, что оно важнее всего. Это когда о других речь шла, а не о нем. Впрочем, иногда Пете и от покупателей копейка-другая могла перепасть, но редко. Не любит народ в Песте деньгами швыряться.

С работой тоже не всегда запарка была, иногда приказчики откровенно бездельем и дурью маялись. Развлечения при этом были простые. Чаще всего – кошелек на ниточку привяжут и у входа в лавку обронят. А потом все приказчики торгового ряда за двери прячутся и смотрят в щелочку, ждут поклевку. Зимой же часто целый серебряный рубль в лед к мостовой примораживали. Чтобы блестел, а подцепить нельзя было. Увидит его какой-нибудь мужичок, ногти обломает, начнет каблуком лед крошить. Как совсем увлечется, его со всех сторон тихонько обступят, и кто-нибудь посоветует:

– А ты его – копытом, копытом!

Приказчики ржут, а мужичок, ругаясь, уходит. Вот так и развлекались.

вернуться

2

Два с половиной литра.