Еще спорили — отчего мощи привезли в Череповец? Спорили-спорили, потом пришли к выводу, что ротмистр Карл был в свите императрицы Екатерины, когда та побывала в наших краях, а потом, запнувшись за череп овцы, нарекла город Череповцом. Наш краевед Афетов смеялся и говорил, что Екатерина Великая у нас никогда не была, а местность сия именуется Череповесью аж с 14 века, если не раньше, но не пойдет же преподаватель семинарии убеждать народ, что черепами раньше называли возвышенности?
Я тоже никуда не пойду, потому что мое дело днем сочинять очередную байку о деяниях «святого Карла» и пересказывать ее Нюшке. И я сочинял, беспощадно интерпретируя прочитанную в детстве книгу Распе и фильм Марка Захарова. Кое-что, уж совсем чудесатое, вроде вишневого дерева, выросшего на голове оленя пришлось выкинуть, а кое-что оставил, слегка изменив.
А потом все байки возвращались ко мне и теперь уже я выслушивал от коллег свои собственные сочинения. И не только свои. Удивительно, но слухи не только видоизменяются, но и дополняются. Ей богу, я не придумывал историю о том, как славный барон, оказавшись в Стамбуле, попал еще и в гарем самого султана. И что проповедовал он не сидя на колу, а в самом гареме. Видимо, с обязанностями миссионера Карл Фридрихович справился преотлично, потому что в католичество обратилась не одна султанша, а половина. А султан — злодей этакий, на всякий случай приказал кинуть в Черное море весь свой гарем. Причем, казнь была очень жестокой — женщину увязывали в мешок, куда предварительно засовывали кошку, а уж потом топили. Определенно, у кого-то из горожан слишком буйная фантазия. И штампы. Не только в литературе, но и в фольклоре. Если уж султан, так сразу гарем. А коли гарем, так туда обязательно кто-то должен проникнуть.
Я докопался до Нюшки, но та открещивалась — дескать, это не я! Мол, я бы до такого не додумалась. Султанши — ладно, их в Турции хватает, утопят десяток-другой, ничего страшного, не убудет, но кошек жалко.
Ну да, кошек и на самом деле жалко. Своей кухарке, а с недавних пор и соавтору, я верю. Тем более, что Нюшка время зря не теряет, а аккуратно записывает все мои рассказы, а заодно фиксирует и то, что создано народным творчеством. Не пропадать же добру, верно? Не исключено, что нам это пригодится. Лейкин опубликует в «Осколках», народ почитает, а мы еще и денежку заработаем. Наверное, за приключения барона Карла, 'переведенные с немецкого, мы с Нюшкой потребуем плату не восемь копеек за строку, а больше. Заслужили! Девчонка полагает, что надо требовать все двенадцать, а мне кажется, что и десяти достаточно. Двенадцать копеек за строку Лейкин платил Чехову, а Антон Павлович, как-никак классик. Жан Борок пока в классики не вышел, но у нас с соавтором (соавторшей), все впереди.
Глава шестая
Засада
Если бы сам прочитал или услышал байку о том, что опытные воры-грабители клюнули на откровенную лажу, не поверил бы. Да я бы столько всего нашел! И ляпов, и роялей с органами, торчащих из кустов. Чтобы провернуть операцию по поимке «клюквенников» на живца, требовалось, чтобы сошлось множество факторов. Во-первых, нужно удачно выбрать место для «засады»; во-вторых, пустить правдоподобный слух о немыслимых сокровищах, которые принесли (или привезли) католические монахи; в-третьих, организовать наблюдение; в-четвертых, не допустить утечки информации через тех же городовых, у которых в городе куча родственников и знакомых.
А есть еще в-пятых, в-шестых, в-седьмых…
Промолчу о том, что моя теория могла вообще оказаться нежизнеспособной. Кто знает, не проживают ли «клюквенники» совсем в другом месте, а Череповецкий уезд не оказался в списке ограбленных по чистой случайности? Разумеется, могло и так быть. Правда, об этом я старался не думать. Если твердо верить, что злодеи обязательно явятся украсть драгоценную раку святого Карла, то они просто обязаны явится.
Слишком сложные планы, как правило, невыполнимы. Поэтому, стоило надеяться лишь на свое везение.
Часовня, в которой планировалось устроить засаду, некогда считалась кладбищенской. Но лет двадцать назад на городском кладбище возвели церковь, захоронения сместились, мимо часовни проложили дорогу, идущую в село Рождество, а вдоль дороги еще понаставили амбаров.
Отмечу, что место для засады выбирал не я, а исправник. Василий Яковлевич, все-таки, человек военный, ему сам бог велел разрабатывать оперативные планы, да и Череповец он знает получше меня, поэтому именно он и подбирал подходящее место.