Я даже и растерялся. Утешать женщин приходилось, но как успокоить плачущую девчонку?
— Анечка, ты мне толком скажи — что стряслось? Обидел кто или дома неладно?
— У батьки деньги пропали! — рыдала Нюшка.
Батька у кухарки, насколько я помню, был управляющим склада купца Высотского, принимал у мужиков всякую железную хрень, вроде гвоздей, скоб и прочего, что изготавливали деревенские кузнецы на своих кузницах.
— Батька деньги потерял или их у него украли? — поинтересовался я. Потерял — это одно, а коли украли, совсем другое. — Если украли, надобно жалобу писать. Да и без жалобы, я сейчас к исправнику схожу, городовых возьму и всех, кто на складе, на уши поставлю.
Елки-палки, а где я сейчас городовых возьму? Абрютин же говорил, что остался только он сам с помощником, да пара дежурных. Все остальные на свадьбу к Фролу умотали.
— А кого на уши-то ставить? — всхлипнула Нюшка. — У батьки утром на складе народа много было, на кого думать? Господин Высотский батьке вчера деньги дал, чтобы с мужиками за железо рассчитался. Они нынче вечером за расчетом придут, а денег-то и нет.
— Но ведь кто-то к нему на склад заходил, значит, он и будет подозреваемым, — твердо сказал я.
Но твердость-то эта чисто для Нюшки. Если на самом деле через склад прошло много людей, хрен ты кого отыщешь. Видеокамеры бы поставили, что ли… М-да. Видеокамеры.
А если Игнат напишет жалобу, то что толку? Да и жалобу должен не он писать, а купец второй гильдии Высотский. Деньги-то его. Напишет купец жалобу, то кто станет первым подозреваемым? Правильно, управляющий складом.
— Отец купцу о пропаже сказал? — поинтересовался я.
— Как не сказал? Сразу же и сказал. А господин Высотский ему ответил — дескать, где хочешь, там и ищи. С мужиками он, так и быть, рассчитается, чтобы не позориться, а вот дальше Игнат сам думай. Срок тебе все про все неделя. Не вернешь деньги — уволю.
— Сколько надо?
— Двести рублей.
Двести рублей — деньги немалые. Это три моих месячных зарплаты, если не включать в них разъездные с квартирными. А кто-то на такие деньги год живет, да еще и доволен. Но что поделать, придется выручать. Деньги-то у меня есть.
— Дам я тебе деньги, отдашь отцу, — сказал я. Подумав, добавил: — Батька твой станет их возвращать по мере возможности. Расписку я брать с него не стану, сроков устанавливать не буду. Вернет через год — ладно. Через десять -тоже ничего. А не сумеет вернуть, так и хрен с ними, с деньгами.
— Не станет батька ваши деньги брать, — вздохнула Нюшка. — Я ему уже свои предлагала, отказался. Мол, сам виноват, сам отвечать стану. Гордый он очень. Уволит господин Высотский — так тому и быть. Мол, пойду на лесосплав работать, давно туда зовут, десятником взять готовы, а там и мастером, и платят по тридцать рублей в месяц, стану потихоньку деньги купцу возвращать. А куда батьке на лесосплав на старости лет? Пусть он сам-то не будет бревна таскать, но все равно, сыро и холодно на реке.
Ишь ты, на старости лет! Сколько Нюшкиному отцу — тридцать три или тридцать четыре? Так он чуть постарше меня из того времени. Да, а откуда у девчонки-то двести рублей? Ну, не мое дело.
— Ну, смотрите сами, — не стал я спорить. — Ежели что — придумаем, куда твоего отца пристроить.
[1] Вероятно, медали «За покорение Чечни и Дагестана в 1857,1858 и 1859», «За покорение Западного Кавказа 1859—1864» и «За усмирение Польского мятежа 1863—1864». Цвет ленты не странный, как посчитал ГГ, это цвет старого российского флага.
[2] Надо полагать, что пристав Ухтомский либо присутствовал на коронации императора Александра III, либо был отправлен охранять поезд императора.
Глава вторая
Не в деньгах счастье
Дом купца второй гильдии Высотского отличался от прочих тем, что был полностью сложен из камня. Все купцы и торгующие мещане строили первый этаж из камня, а второй из дерева, а этот, вишь, размахнулся. Правда, не сам, а его бабка, оставшаяся вдовой в двадцать пять лет, замуж потом не вышедшая, зато державшая в крепких руках куплю-продажу железоскобяных изделий по Шексне и даже Волге.
Внук, пусть и не сумел достичь тех высот, на которых властвовала его бабуля, тем не менее был не из последних купцов города и уезда. Как я знал — собирался перейти из второй гильдии в первую, но мешали какие-то формальности.
Появления в доме судебного следователя вызвало тихую панику. Нет-нет, я свою должность не называл, упомянул только фамилию и имя с отчеством. Ишь, а здесь ее знают. Приятно быть знаменитым!
Ко мне метнулся вначале один слуга, потом второй, а потом выскочила и супруга купца — женщина лет сорока, одетая по-простонародному — в сарафан, белую кофту и валенки. Впрочем, по дому ходят и в валенках, так теплее.