— Простите мне мою неделикатность, Ваше Величество, но мне кажется, что вы раздражены.
— Скажем... озабочен.
— Плохими известиями?
— Нет, предстоящее путешествие несколько беспокоит меня.
Греческий поэт набил листьями шалфея трубку, головка которой была сделана из раковины улитки.
— Рамзес Великий... Так называет вас теперь народ, вот что я сейчас написал:
— Вы становитесь суеверны, Гомер?
— Это привилегия возраста, Ваше Величество. Мои «Илиада» и «Одиссея» закончены. Я написал последние строчки в поэме, воспевающей вашу победу при Кадеше. Остается только курить шалфей, пить ароматизированное анисом вино и заставлять делать себе массаж.
— У вас нет желания перечитать свои произведения?
— Только посредственные авторы любуются в зеркало своих фраз. Почему вы задумали это путешествие, Ваше Величество?
— «Часто возвращайся в Абидос, — требовал мой отец, — и заботься об этом храме». Я пренебрегал его приказами, но теперь должен заняться этим святилищем.
— Есть большее.
— На вопрос: «Кто такой Фараон?» Сети отвечал: «Тот, кто делает свой народ счастливым». Как этого достичь? Совершая благие дела ради Первоначала и для богов, с тем, чтобы они отражались в людях.
— Это царица посоветовала вам действовать таким образом?
— С ней и для нее я хочу создать нечто, что произведет сияющую энергию, в которой мы так нуждаемся и которая защитит Египет и Нубию от несчастий.
— Место уже выбрано?
— В сердце Нубии Хатор отметила своим присутствием место под названием «Абу-Симбел». Воплощаясь в камне, повелительница звезд открыла секрет своей любви. Его я хочу подарить Нефертари, чтобы она навсегда стала госпожой Абу-Симбела.
Сидя на корточках, повар, пользуясь листом пальмы, раздувал огонь жаровни, на которой жарил гуся. В клюв и горло птицы он вставил вертел и держал ее прямо над очагом. Когда он справится с этим занятием, то ощиплет утку, выпотрошит ее, отрубит ей голову, концы крыльев и лапы и насадит на вертел, чтобы поджарить на слабом огне.
Знатная дама позвала его.
— Вся птица подготовлена?
— Почти вся.
— Если я у вас потребую утку, вы сможете приготовить ее тотчас же?
— Но я очень занят...
Долент, сестра Рамзеса, поправила левую бретельку своего платья, постоянно соскальзывающую; затем величавая брюнетка поставила горшок из-под меда около ног повара.
— Твой необычайный наряд превосходен, Шенар. Если бы ты не назначил мне свидание в этом месте, я бы тебя не узнала.
— У тебя есть какие-нибудь новости?
— Я полагаю... Я была на совете, созванном царской четой.
— Возвращайся через два часа, я отдам тебе утку, закрою лавочку, и ты последуешь за мной. Я отведу тебя к Офиру.
Расположенный недалеко от царских погребов, квартал поваров и мясников успокаивался только ночью. Несколько тяжело нагруженных подмастерий направлялись к домам знати, чтобы доставить туда жареные куски мяса, дичь, которые будут съедены во время пиршеств.
Шенар углубился в пустынную улочку, остановился перед покрашенной в голубой цвет дверью, несколько раз постучал в нее. Как только она открылась, старший брат Фараона сделал Долент знак поспешить. Величавая брюнетка не без страха вошла в помещение с низким потолком, переполненное корзинами. Шенар приподнял дверцу погреба, и они спустились вниз по деревянной лестнице.
Увидев мага Офира, Долент распростерлась перед ним и поцеловала полу его платья.
— Я так боялась не увидеть вас вновь!
— Я пообещал вам вернуться. Дни размышлений в городе Солнца упрочили мою веру в Атона, единого бога, завтра он будет царить в этой стране.
Зачарованными глазами Долент созерцала мага, лицо которого напоминало хищную птицу. Он ее околдовывал, пророк настоящей веры. Завтра его сила поведет народ, завтра он опрокинет Рамзеса.
— Ваша помощь драгоценна для нас, — сказал Офир ласковым и глубоким голосом, — без вас как нам бороться с безбожным и ненавистным Фараоном?
— Рамзес мне доверяет, я даже убеждена, что он верит мне после моего благоприятного вмешательства в судьбу его друга Моисея.
— Каковы намерения царя?
— Он доверил управление северными провинциями «царским сыновьям» под началом Аша.
— Этого проклятого дипломатишки! — воскликнул Шенар, — он обманул меня и посмеялся надо мной. Я отомщу, я его растопчу, я...
— Есть более важные дела, — сухо оборвал его Офир. — Послушаем Долент.
Сестра Рамзеса была горда, что играет важную роль.
— Царская чета скоро предпримет длительное путешествие.
— Куда?
— В Верхний Египет и Нубию.
— Знаете ли вы, какова цель этого путешествия?
— Рамзес хочет преподнести небывалый подарок царице. Кажется, храм.
— Это единственная причина путешествия?
— Фараон хочет восстановить и упрочить магическую энергию храмов, создав своеобразный щит, способный защитить Египет.
Шенар рассмеялся.
— Мой любимый брат потерял разум!
— Нет, — запротестовала Долент, — он чувствует, что ему угрожают тайные противники; у него нет другого решения, кроме как призвать богов и создать невидимую армию, чтобы бороться с врагами, которых он опасается.
— Он становится сумасшедшим, — настаивал Шенар, — и погрязнет в своем сумасшествии. Армия божеств... это смешно!
Брат царя почувствовал на себе ледяной взгляд Офира.
— Рамзес осознал опасность, — сказал он.
— Все же вы не думаете...
Шенар остановился... От мага исходила неистовая свирепость; в этот момент старший брат Фараона перестал сомневаться в колдовских возможностях ливийца.
— Кто охраняет маленького Ка? — спросил Офир у Долент.
— Сетау, заклинатель змей. Он передает свое знание сыну Рамзеса и окружил его силами, которые охраняют от любого зла, откуда бы оно ни исходило.
— Змеи обладают магией земли, — признал Офир, — тот, кто общается с ними, знает ее. Благодаря кисточке мне все же удастся разрушить защиту. Но для этого потребуется больше времени, чем было предусмотрено.
Сердце Долент не могло смириться с тем, что Ка пострадает от незримой напасти; но ее разум подчинился воле мага. Зло ослабит Рамзеса, уменьшит его «ка» и, может быть, приведет к отречению. Каким бы ни было жестоким это действо, Долент не станет вмешиваться.
— Нам нельзя больше встречаться, — решил Офир.
Долент схватилась за платье мага.
— Когда я вновь увижу вас?
— Мы с Шенаром покинем столицу на некоторое время, поскольку не можем долго находиться в одном и том же месте. Вы будете первой, кого мы предупредим о нашем возвращении. Все это время собирайте сведения.
— Я продолжу распространять настоящую веру, — заверила она.
— Есть более важное занятие, — прошептал Офир с хитрой улыбкой.
ГЛАВА 24
Чтобы отпраздновать освобождение Моисея, еврейские каменщики организовали пышный пир в своем квартале; треугольные хлеба, голубиное рагу, фаршированные перепела, фиговый компот, крепкое вино и свежее пиво было предложено приглашенным, которые пели всю ночь, много раз повторяя имя Моисея, ставшего еще более популярным среди евреев.
Устав от шума, последний удалился от сутолоки праздника, когда участники пира стали слишком пьяны, чтобы заметить его отсутствие. Моисей испытывал необходимость побыть одному и подумать о борьбе, предстоящей ему; убедить Рамзеса в том, чтобы весь еврейский народ ушел из Египта, будет нелегко. Однако Моисею во что бы то ни стало нужно выполнить предназначение, открытое ему Яхве; чтобы достичь этого, он горы свернет.
Моисей сидел на краю точильного камня; к нему подошли два человека. Это были бедуины: лысый и бородатый Амос и худощавый Бадуш.