Что ж, придется им пожертвовать!
Заправив гипошприц лекарством, я бережно ввела его девочке в кровеносную систему и посмотрела время на коммуникаторе. По инструкции гарантированная очистка крови от посторонних вредоносных веществ должна закончиться только к утру, поэтому нет смысла ждать сегодня хоть какого-то внятного диалога.
Да, и неплохо было бы девочке поесть хоть что-то, помимо водорослей…
Я связалась с Любеном – раз уж он личный раб, – и попросила принести питательный бульон и какое-нибудь блюдо из морепродуктов. Затем сходила в спальню и легонько похлопала по плечу Муирне, которая до сих пор сладко спала на коврике. В покрывало она закаталась с головой так плотно, что стала похожей гигантскую шаурму в лаваше. Проснувшись, рабыня-плывчи испуганно подскочила, тараща на меня большущие глаза.
– Пока меня не будет, покорми девочку в гостиной бульоном, – объявила я. – И сама тоже перекуси тем, что принесет сюда Любен… кстати, если захочешь с ним пообщаться, то никаких запретов нет…
– Как пожелаете, госпожа, – пролепетала Муирне.
Я одобрительно кивнула ей и отправилась вниз, на лужайку перед домом, где всё ещё топтались в ожидании рабы из поместья и резервации. С каждым шагом во мне крепла решимость не затягивать смотр на несколько дней из-за постоянных рецидивов мигрени.
Прости меня, мой бедный нетренированный мозг…
Лизен уже перехватил функцию надсмотрщика у гориллоподобного Гхорра и выстроил рабов так, как я оставила их перед уходом: всё те же две толпы с тройной шеренгой и маленькая группа социопатов из резервации неподалеку.
Остановившись перед шеренгами, я без промедления заявила:
– Каждый, на кого укажет моя рука, должен выйти из строя и присоединиться к самой маленькой группе! – после чего глубоко вздохнула и… отключила эмпатический блок пси-ограничителя
Виски и затылок синхронно заныли, мир вспыхнул энергетическими коконами и перекроил реальность на свой лад одним движением, словно страницу перелистнул.
Медленно шагая вдоль шеренги, я останавливалась возле каждого и, приводя рабов в замешательство, молча стояла рядом, изучая ауру. Они-то не были в курсе моих способностей. Хотя… возможно, те социопаты, перед которыми Талла Ней в резервации вслух объясняла мне цветовые тонкости эмоций, и догадались уже вчера.
К моему облегчению, социопатов в поместье оказалось всего двое – туповатый на вид громила с непроницаемой шоколадно-коричневой аурой и невероятно эффектный красавчик с капризно вздёрнутым носом и широким ртом в обрамлении капризного рисунка губ. У него были глаза столь темного цвета, что казались черными, и он весьма умело пользовался их выразительностью, стреляя из-под длинных ресниц кокетливыми взглядами. На меня подобные ужимки не действовали… слишком сильно этот парень походил повадками на сторонника однополой любви. Причем исключительно в нижней позиции.
Если чутье меня не подвело, то, возможно, это и есть один из тех самых «задников», готовых ложиться под других рабов ради трудовых поблажек и прочей выгоды.
Обоих социопатов я отправила в группу к их духовной родне, и для надёжности решила ещё разок пройти все шеренги.
Ещё при первом заходе мне показалось, что в аурах «среднесильных» и ещё чаще «слабосильных» рабов встречается повторяющаяся цветовая комбинация. И при повторном осмотре стало ясно: ошибки нет.
В каждой такой комбинации основной цвет был выражен еле-еле и казался мутным, будто в прозрачной воде плавал глинистый ил. А вокруг головы и плечевого корпуса клубился темно-серый «дым».
Я напряженно вглядывалась и вглядывалась в загадочные завихрения очередной «души», пытаясь понять, в чем дело. И вдруг из бликов окружающего мира, тоже обладающего собственной аурой, выплыло знакомое по «Межпланетариуму» медузообразное тельце с круглой головой и горящими точечками глаз.
Йоли! Портальные помощники диниту…Так их называл посол Гойриу Делл. Но что тут делает это существо?
– Серая дымность… – прошелестел йоли. – …потеря смысла… Выцветание… желание собственной смерти…
Сообщив это, он медленно скользнул по кромке тоненькой травяной ауры возле моих ног и растворился в зелёном цвете. Я завороженно уставилась на место его исчезновения и только потом осознала смысл подсказки.
Итак, серый дым вокруг головы – это суицидные настроения. Но почему их так много среди рабов в поместье? Жестокая Задаки ведь больше не угрожает никому, разве не так?
Так и не поняв причины, я остановилась перед молоденьким рабом, чья голова прямо-таки купалась в серых дымчатых завихрениях. Кожа на его запястьях была в синяках и ссадинах, на шейном изгибе виднелся не то засос, не то укус с отчётливыми следами зубов.